Роман Шабанов - 18 ночей усталого человека. Дневник реальных событий

веником колошматить свою спину и другие части тела, выгоняя из себя неприятное.

…А этот, что рисует на стене всех домов в переулочках без названий желтые трусы. Заглянул в переулок, а там горят – желтеют предмет нижнего белья для мужчин. Я еще понимаю, если женские, но мужские. Не правильно это, по-моему. Говорю я и вижу бабушку, бросающую с балкона горшки с цветами. Они летят вниз – грохот, люди расходятся, еще один – в полете и снова очередной шок. И у меня, и у других. Даже птицы здесь летают не так как в других местах. Они не любят одиночных перелетов. Обязательно парами, а то и больше.

Странные люди. То ли так казалось только мне и поэтому они были такими или же это на самом деле самый странный город с самыми что ни на есть не похожими ни на кого людьми. Они же продолжали поливать цветы на балконах, рисовать мелом несуществующие предметы и удивлять меня. Они чинили свои пылесосы прямо на проезжей части, а разговаривали по телефону, не выходя из ванной комнаты. Они были красивы, но продолжали оставаться для меня странными.

До этого мне приходилось жить в четырех городах. В первом я родился, во втором – влюбился, в третьем – узнал великую тайну (тогда она мне казалось особенной), в четвертом я живу и поныне.

Этот город я не могу назвать пятым, потому что если я пребываю в городе менее года, то это не значит, что я в нем живу. Например, еду я в Коктебель, чтобы два раза искупаться в море и поговорить с девушкой на пляже с целями, о которых хочется умолчать, не буду же я утверждать, что жил там.

Жить – это значит познать город. Окунувшись в соленую воду и обмолвившись парой двусмысленных фраз, которые тут же забываешь, с незнакомкой не узнаешь про то, как на второй недели одолевает тоска. Пренеприятное чувство. И не знаешь, как с этим бороться, когда ты ограничен городом. Можно вырваться, но спустя две недели город удерживает тебя, ухватив тебя за руку или нарисовав тебе дом, красивый забор, несколько деревьев, конуру, пса Трезора и разные радости в виде кресла-качалки и баскетбольного кольца во дворе. Все это изображено простым карандашом на фоне цветного города, и ты тоже кажешься черно-белым в этом соцветии горожан. Немного смоченный недельной непогодой.

Сейчас накрапывает дождь – я его не вижу, но отчетливо слышу. Он как живой организм – отстукивает по карнизам свой мокрый мотив сдобренный какой-то информацией. Я привык думать, что во время дождя общаются родственные души. Мои – далеко. Примерно там, откуда льет дождь. По расстоянию (не подумайте чего другого).

Сейчас мне грустно, как и всегда. Я больше грустный, чем веселый. Такой у меня тип. Меланхолик, интроверт, люблю грызть ногти и запираться в комнате. Все это не должно разглашаться, эта информация звучит только во мне, но поговорив со мной, люди делают такой вывод почти сразу. Достаточно спросить меня, как я спал. Или про погоду на улице. Я, конечно, скажу, но то, что в этот момент меня будет возмущать то, что солнце слишком сильно светит и от него спасу нет, разве что в метро. Про то, что всем бы так спать как мне – это п…ц. По-другому и не скажешь. Два раза падаю с кровати, встаю, иду в туалет. Пью воду, ругаюсь с кем-то (каждый раз новые персонажи). Читаю прессу за месяц, жгу газеты в раковине, плюю с балкона (форточки), рисую в тетради кресты (плюсики для оптимистов), жду, когда наступит рассвет, чтобы поставить чайник и приготовить овсяную кашу, но обязательно пропускаю, заснув на мгновение, очнувшись от солнца, залившего мне лицо.

Сейчас я жую плохо прожаренную котлету. Я ее все же съел – взял со сковороды. Остались еще три, поэтому я взял (без угрызения совести). Если бы было меньше, то скорее всего съел только нижнюю часть – этому я научился еще в Москве, когда жил в коммуналке и не всегда удавалось поужинать. Зато всегда был хотя бы один жилец, приготовивший что-нибудь жареное. Снимался нижний слой, а верхний – не трогался. Так я жил почти месяц, надо же. Знали бы они, повесили бы. Ну, обошлось бы без линчевания, но по всей строгости, точно. Тут ребята помягче. Один заливает регулярно, поэтому не помнит, что ел вчера, а что завтра. Маша угощает, потому что она… Маша. Но если вдруг Серега выйдет и посмотрит на сковороду, то не сразу поймет. Внешне-то ничего не изменилось. К тому же мой сосед вряд ли на это обратит внимание. Пьет второй день. Серьга. Так зовут соседа. Соседка, что слева от него, Маша, носит ему смоченное водой полотенце.

Снова лежу в темноте, только белая полоска --">