Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя

эти годы я объясняла провал собственной бездарностью. Считала, что я неумеха и ни капли способностей к шитью у меня нет. Но все равно продолжала шить и старалась совершенствоваться. А теперь оказывается, что я действительно могла чего-то добиться. Если бы не они, я бы сейчас не прозябала в банке!

– Все, Ирис, хватит! – резко воскликнула мать. – Сколько тебе лет?

– Вы всегда нарочно принижали меня! – закричала я. – Вы никогда в меня не верили!

– Мы хотели тебе добра. Ты вечно витала в облаках. Как мы могли допустить, чтобы ты сделала такое за полгода до свадьбы? День назначен, приглашения напечатаны, платье заказано…

– Пьер, дорогой, вы должны быть нам благодарны, – вмешался отец.

– Не втягивайте меня в эту грязную историю и не рассчитывайте на мою благодарность. Как можно предать своего ребенка? Вы упомянули свадьбу? Так вот, мы должны были обсудить этот вопрос вдвоем, Ирис и я. У вас тогда уже не было права решать за нее. Это стало моей обязанностью, моей ролью.

Я посмотрела на Пьера. В такие моменты я вспоминала, как сильно его люблю. Когда он защищал меня. Когда снова становился тем человеком, которого я когда-то встретила – который сражался за меня, уважал меня, был ко мне внимателен, для которого я что-то значила. Никогда бы не подумала, что в споре с родителями он кинется на мою защиту.

– Какой смысл к этому возвращаться? – недоуменно спросила мать. – Что сделано – то сделано. Когда-нибудь ты еще скажешь нам спасибо.

– Пошли отсюда, – сказала я Пьеру.

– Конечно, поехали домой.

– Да ладно, Ирис, оставайся, все в порядке, – возразил брат.

– Они все изгадили. Мне больше нечего делать в доме, в семье, где меня никто не уважает! Вы всего лишь…

– Мы всего лишь кто?

– Вы мелочные, ограниченные, зашоренные. От вашей жизни мне блевать хочется… Вы косные ретрограды!

Отец вскочил со стула:

– И не надейся вернуться в этот дом, пока не извинишься!

Я посмотрела на него в упор. Пьер чуть отодвинул меня и шепнул, что не надо зарываться.

– Да никогда в жизни! И вообще извиняться должна не я.

– Ирис имеет полное право злиться, – поддержал меня муж.

Он взял меня под руку, и я покинула – похоже, навсегда – дом своего детства. Смогу ли я когда-нибудь простить их? Сомневаюсь.

В машине я разрыдалась. Пьер обнял меня, перегнувшись через рычаг переключения передач. Он гладил меня по спине и шептал слова утешения.

– Ты позволил бы мне пойти в эту школу? – всхлипывала я.

– Конечно, – ответил он после короткой паузы. – Поехали, хватит здесь торчать.

Он разжал руки, я выпрямилась на сиденье, машина тронулась.

Я смотрела в окно, но ничего не видела. Впрочем, что интересного я могла увидеть? Буржуазный городок воскресным днем – настоящий город-призрак. Я яростно вытирала слезы. Меня душили обида и негодование. Я кипела. Хотелось все разгромить, послать к черту. Почему родители всегда против меня? Что я им сделала? Чем заслужила такое отношение? Они не сумели услышать мои желания, понять, что я мечтаю стать номером один в швейном деле. Что плохого в такой мечте? Я тратила время на борьбу с ними, на попытки доказать, что способна добиться своего. Продолжала шить, даже после того как они отрезали мне путь к профессиональному обучению и выбрали для меня высшее образование. Годами я пыталась им противостоять, бросала им вызов, водружая швейную машинку на стол в столовой, носила только ту одежду, которую шила сама, и рассказывала о заказах, сделанных мне подругами и их матерями… Пока я думала обо всем этом, Пьер молча вел машину. Я заметила, что время от времени он обеспокоенно косится на меня.

Когда он припарковался рядом с домом, я вышла из машины и хлопнула дверцей. Потом услышала писк ключа – он запер машину.

– Ирис, скажи что-нибудь, пожалуйста… Не замыкайся.

Я резко обернулась к нему.

– А что ты хочешь, чтобы я сказала? Что они испортили мне жизнь? Что я не хотела такой судьбы?

– Рад слышать, очень приятно. Вот уж не думал, что ты настолько несчастна.

Я съежилась, неожиданно навалилась усталость. Я подошла к нему и скользнула в его объятия. Он был напряжен, я обидела его.

– Пьер, ты совершенно ни при чем, извини, я неудачно выразилась. Я жалею не о том, что вышла за тебя замуж. Как такое могло прийти тебе в голову? Я счастлива, что ты со мной. Но мне и в страшном сне не могло присниться, --">