Анар - Круг

свои часы и сказал:

— Без двадцати девять.

— Ради бога, встань, сходи за хлебом. У нас ни крошки хлеба.

— Хорошо, сейчас. Через пять минут.

Он закрыл глаза. Повернулся к стенке.

«Талды-Курган. Алагель. Мананчи».

Около года назад Неймат отдал свой кабинет старшей дочери и перешел на ее место. Но над кроватью осталась политическая карта Советского Союза. Южная граница находилась как раз на уровне подушки.

Каждое утро, просыпаясь, Неймат видел эту часть карты. Он уже знал наизусть города, озера, реки Восточного Казахстана.

Часто его мучила бессонница. В темноте было не разобрать надписи. Но он и с закрытыми глазами мог попасть пальцем точно на Талды-Курган, или Алагель, или Мананчи.

Иногда он пытался представить себе эти города, реки, озера, весь этот край целиком. Безбрежные степи, палатки, высохшие озера, табуны коней на берегах реки… Длинногривые белые кони… И тут его затягивал в свое болото сон…

— Неймат, ну, пожалуйста, встань, сходи за хлебом…

Сон пристал, как смола, не расклеить глаз. Но в голосе Суреи послышались недовольные нотки.

Неймат быстро сбросил одеяло и встал. Два-три раза он дрыгнул руками и ногами — это называлось утренней зарядкой. Умылся, прошел в кухню, потянул носом.

— Что это я слышу? Остались месяц, камыши да горький запах миндаля…

— Пойди купи хлеб, тогда и миндаль попробуешь.

Очереди в булочной не было. Через десять минут муж с женой чинно пили чай в беленькой, чистой, аккуратной кухоньке.

— Я видел такой нелепый сон, — сказал Неймат. — Будто мы были в Кисловодске… Хочу купить билеты в Баку и стою в очереди в этой вот пижаме. А мне говорят: нет, без полосатой пижамы билетов не дают.

Замяукала кошка. Неймат кинул ей кусочек колбасы и улыбнулся.

— Я и кошке покупал билет. Ей дали: говорят, она полосатая.

— И из-за такого умного сна ты не хотел просыпаться? Я тебя спрашиваю, который час, а ты говоришь — три.

— Так во сне и было три часа.

— Наверное, в этом году Муршуд с семьей поедет в Кисловодск, — сказала Сурея.

— Как вспомню, что делается с билетами в Кисловодск, так и думать об этом не хочется.

Коричневый галстук был мятый, он повязал зеленый.

— Ладно, пока, — сказал он, — я на работу.

— Ты рано придешь? Сегодня суббота.

…На углу у знакомого лоточника Мусы Неймат купил пачку сигарет с фильтром.

Закурил, подошел к газетному киоску.

— Доброе утро… Есть?

Киоскер Салман прищурился из-под очков и незаметно сделал Неймату знак. Не останавливаясь, он говорил покупателям:

— Вот тебе «Известия», «Коммунист». Пожалуйста, «Молодежь», «Вышки» уже нет, кончилась. «Баку» — конечно, вчерашняя, с утра вечерней газеты не бывает. «Комсомолку». Пожалуйста.

Затем мгновенным движением достал из-под прилавка газеты, протянул Неймату.

Неймат спросил:

— Здесь две, да?

— Что ты спрашиваешь?!

— Спасибо! Вот, возьми.

— Спасибо! До свиданья!

Эта быстрая операция не ускользнула от взгляда стоявшего в очереди парня в цветной рубашке.

— Ты же говорил, что «Футбола» нет. Значит, ты его налево продаешь. Постыдился бы — седой дядя!

Салман взорвался:

— Что ты мелешь! Твой отец налево торгует. Товарищ по подписке получает. Может, я тебе отдам газету подписчика?

Неймат, удаляясь, слышал гневный бас:

— Вот почесался бы вовремя и подписался на «Футбол».

— А почему подписчик здесь получает газеты? — парень сделал последнюю слабую попытку. — Подписчикам газеты приносят домой…

— Так ему захотелось, — отрезал Салман. — Тебе-то какое дело?

Он так убежденно доказывал: черное — это белое, что парень капитулировал:

— Ну ладно, чего ты раскипятился? Ну что такого я сказал?

Посмеиваясь, Неймат шел к автобусной остановке. «Нет, кажется, день начался неплохо… Занятный сон. Вкусный завтрак. Хорошие сигареты. Два номера „Футбола“».

Было ясно, солнечно. Редкие белые облака рассеялись по небу. В такой день не может не быть хорошего настроения.

Но для хорошего настроения была и другая, более важная причина: если Дадаш-муаллим^[1] не передумает…

Когда они вчера шли с работы, Дадаш вдруг обратился к Неймату:

— А скажи, пожалуйста, почему ты художественного ничего не переводишь? Ей-богу, я и сам поседел на этом деле, да что толку от переводов одной научно-популярной литературы? Не боги горшки обжигают. Ты способный, грамотный. Чувствуешь слово. --">