Виорель Михайлович Ломов - Неодинокий Попсуев

над ним, вспархивает – спасается!

Сергей вздрогнул. Этот сон часто снился ему. Даже не сон, а так, полудремотное состояние. Поначалу, в первых снах бабочки не было, девочка медленно падала, а потом, так и не упав, оказывалась стоящей на тротуаре. Стоит, как ни в чем не бывало, глядит на него и смеется, а не плачет. (Вообще-то она тогда ревела, размазывая беленькими веснушчатыми ручонками слезы по грязным щекам; и лицо ее белело, как маска, хотя вовсю жарило лето). Момент падения на асфальт вырезан, как кадр. «Кто же это режиссирует мои сны? Лет пять назад она вдруг превратилась в бабочку. Что это, метаморфозы сна или моей совести? Странно, видел ее пять минут, падала она мгновение, а вся моя жизнь оказалась соразмерной этим минутам и нанизана на этот миг… как бабочка на иглу. Упала-то вниз головой – с высоты трех метров!»

Он снова задремал и снова увидел замедленную картину ее падения. Жуткую и безмолвную. Причем его не покидало ощущение, что он в состоянии поймать девочку, вот же она, только протяни руки – но рука не слушалась его. С высоты трех метров – тут и гадать не надо, как сильно она ударилась! Бедная головка… Это мячику хоть бы что. Что-то отвлекло тогда его, девочка куда-то исчезла, а он стал зачем-то в асфальте искать вмятину от ее падения.

«Да не в этом дело! Дело в том, что он тогда мог согнать девчушку с перил, хотел согнать, но поленился согнать! Тогда бы и падения того не было!» Сергея всего передернуло. Ему показалось, что он вспомнил лицо девочки и посмотрел на Оксану. Лица не было видно. «Уснуть бы», – думал Попсуев. Иногда хочется уснуть и не выходить из сна, как из детства. Он так и не уснул. Лежал на спине, глядел в потолок и просматривал то, что показывала память.

Потом встал, оделся и вышел во двор. Стало светать. Подморозило. «Чего ж теперь делать, – размышлял Сергей. – Во-первых, надо что-то поесть, а, во-вторых, что делать с девчонкой?» Попсуев достал из кармана расписание – через сорок минут электричка. Следующая через полтора часа. «Околеешь тут. Магазинчик вряд ли откроется раньше десяти. А может, и вообще не откроется. Надо ехать домой».

Девочка проснулась и сидела на скамейке, болтая ногами. Попсуев погладил Оксану по голове. Та прижалась к его руке.

– Она у тебя хорошая. Не бьет.

– Кто? – не понял Сергей и тут же понял: рука. – Вставай, надо ехать, а то тут ни поесть, ни попить, и топить нечем.

– А мои забором топят.

– Они тут, что ли?

– Да нет, это раньше, а сейчас их нет нигде. Сгорели. Напились и сгорели. Я их будила, а они не разбудились.

От этой новости Попсуев присел на кровать.

– И как же теперь? – спросил он непонятно у кого. До этой минуты он всё же надеялся найти как-то девчушкину родню. «Да-да, на той стороне сгорел три дня назад дом. Говорили: бомжи сожгли».

– А что как? Жить.

Понимая нелепость улыбки в этот момент, Сергей улыбнулся.

– Ладно, будем жить. Вставай. Одевайся. Туалет направо. Справишься?

– Не хитра наука.

Попсуев спрятал в нишу плиту и чайник.

– Скорей! Через полчаса электричка. А тут пути минут двадцать.

Когда они поднялись на мост, Оксана на середине реки сказала:

– Зря я куклу в воду бросила. Грех это.

– Ну, она же умеет плавать. – Сергей соображал, какая тут высота моста. Метра четыре, наверное. Всяко больше трех. Ему вдруг пришла мысль, что это вовсе и не та девочка, а Несмеяна. «Пришла невесть откуда… баттерфляем плавала… красиво, грациозно даже… не как мужчины…»

– Зря-зря. Не по-людски. Похоронить ее надо было.

– Странно, – сказал Попсуев. – Дни так быстро, так незаметно летят, словно не имеют ко мне никакого отношения. Словно во мне и не живет самая распространенная человеческая иллюзия, что эти дни мои.

– Чего ж тут странного? – удивилась девочка. – Это ж так естественно. Чтобы прошлое оставило тебя, надо перестать беспокоиться о будущем.

Сергей дико взглянул на нее и, вскричав: «Это ты?! Ты!», прыгнул с моста в воду.

– Во дурак! – услышал он ее слова.

– Шалишь, милая, – сказал Сергей. – Я не дурак. Это я только подумал о том, что прыгну.

Ни девочки, ни моста, так – дурацкие воспоминания!

…Прошипев и лязгнув, закрылись двери, электричка тронулась. «Странно, что у любого из нас всё самое важное в жизни связано с дорогой. Нет, не странно. Забавно». Не хотелось открывать глаза. Лень было взглянуть на часы. «Уехать бы сейчас куда-нибудь к чертовой матери, а еще лучше улететь на какие-нибудь острова… Соломоновы… Где это?.. и никогда --">