Владимир Владимирович Лорченков - Возвращение в Афродисиас

приглядном, или неприглядном свете. Конечно, не все зависит от меня, о нет. Есть еще и облака, и затмения, и шторы на окнах, в конце концов. Есть туповатый охранник, который, — вместо того, чтобы влюбиться в одну из прекрасных каменных женщин, чей покой он стережет, — играет в игру «змейка» на своем мобильном телефоне. «Змейка»! Если бы я увидел хоть раз сторожа в турецком музее с книгой в руках, я бы расплакался. Но вечно — лишь мобильные телефоны. Наш гид, Мустафа, представившийся преподавателем университета, исключением не оказался. Никаких книг! Мобильный телефон. Ролики, игры. Смешные картинки. Настоящий профессор! Турецкий Леонардо да Винчи, не иначе. И смотрел он на нас, как великий художник — с легким презрением и скептической улыбкой. Единственный, кто заслужил более‑менее сносного обращения, — это я. Мустафа не знал, что я из себя представляю. Ему сказали, что в тур поедет журналист компании, поедет для того, чтобы сделать описание для рекламного проспекта. Но все ли это, вопрошали беспокойно глаза Мустафы, которые я ловил изредка в зеркале заднего вида (он уже сидел в автобусе, рядом с водителем). Не обманули ли его? Не красивая ли легенда моя профессия? Не еду ли я в качестве своего рода инспектора, проверяющего? Нет ли тут дурного умысла, интриг? Может быть, Мустафу хотят снять с маршрута, беспокойно думал Мустафа, со сладкого, жирного маршрута, на котором так здорово ощипывать и разделывать туристов? Козни недоброжелателей‑гидов, случайность, или твердое намерение владельцев компании уволить его, Мустафу? Вот что занимало бедного толстенького турка в белых брюках, белой рубашке и белых туфлях — воплощенный советский Рио де Жанейро, где все бродят в белых штанах, — и вот что я читал в его глазах, которые он прятал за черными, как в кинофильме «Матрица», очками. Я перестал, наконец, жестоко в мыслях упрекать жену в том, что она не любит, ненавидит и презирает меня, делает меня несчастным, — хотя она, уверен, в это самое время в мыслях уверяла, что любит, обожает и ценит, — отвернулся от нее, и вернулся в Анталию. Посмотрел в окно. Было шесть утра, из отеля выходили первые путешественники нашей группы, стыдливо порыгивавшие после ужасающей бараньей колбасы на завтрак — видимо, баран был вскормлен на аутентичной турецкой сое, потому что ничем, кроме сои, эта колбаса на вкус не отдавала, — и забрасывали свои чемоданы в багажный отсек микроавтобуса. Водитель, конечно, им не помогал. Значит, и чаевые потребует невероятные. После погрузки багажа люди исчезали в поле моего зрения в окне, чтобы возникнуть при входе в автобус. Лица у всех были измученные. Дискотека, гремевшая под окнами до четырех утра, никому не оставила шансов выспаться. Море под полной луной билось где‑то внизу в ритме песни про морскую черепашку по имени Наташка, и я проклял под утро всех черепах и Наташ мира. Автобус, между тем, заполнялся. Когда все места оказались заняты, водитель включил зажигание, и гид поприветствовал всех нас, сказав:

— Добро пожаловать в двухнедельный тур «Путешествие в Афродисиас»!

Капуташ

Само собой, сказал он не так. У нашего гида был акцент. Акцент? Черт знает что! Каша во рту, опилки в голове, яд на устах. Только и делал, что глядел на всех со змеиной улыбочкой, да пришептывал.

— Силющай, силющай…

И «добро пожаловать в двухнедельный тур «Путешествие к Афродисиасу» в его устах звучало, как:

— Дабро пжяльвать в дивухнидлный тюр путшествий в Афрдисис.

Говорил он ужасно, безграмотно, бездарно… Но с невероятным апломбом! Так пишут современные русские писатели. И, как все они, гид Мустафа считал себя гением. Он не смущался. Стеснение — не для турецкого мужчины, особенно, если он занят в туристическом бизнесе. Мустафа искренне был уверен в том, что ВЕЛИКОЛЕПНО владеет русским языком. Между тем, хуже него говорили только пограничники в аэропорту Анталии, смотревшие на меня неодобрительно из‑за бороды. Им, видите ли, не нравилась моя борода. Она делала меня не чень похожим на толстого, одутловатого мужчину, запечатленного на моем заграничном паспорте Республики Молдавия. И плевать им, что в том же паспорте есть вклеенная виза Канады, на которой тот же самый я изображен уже с бородкой, уже похудевший. Они хотели денег. Силющай, силяющай. Нет, нет, все очень честно. Турция — страна, победившая коррупцию. Так что они хотели денег не лично себе, они хотели, чтобы я пополнил бюджет их --">