Владимир Семенович Маканин - Повесть о Старом Поселке

Пройденное. Уже пройденное... И, в общем, это даже занятно, что их кольнуло. Задело, значит.

Завтра — дорога. Ключарев засыпает, и даже во сне счастливая улыбка нет-нет и ползет по его лицу.

И последнее. С глазу на глаз с начальником. После совещания. Иван Серафимович объясняет Ключареву, что в командировке надо будет держаться строже. Дело придется иметь с Назаровым. И тут важно не растаять, взять нужный тон — ведь оттенок отношений наложится на все наши шесть лет...

— Назаров — инженер интересный. Но льстив... И хитер, как бес.

— Я слышал о нем, — говорит Ключарев.

— Так что смотри. Не дай им диктовать, как и в какой последовательности нам работать...

— Понял.

Иван Серафимович трогает пальцами свой новый галстук.

— Нравится? — спрашивает он, смеясь.

— Заметный. Они оба смеются.

— От дублирующего второго отдела, — говорит Иван Серафимович, — поедет Бубин-Ярцев. Знаешь его?

— Нет... А как он?

— Новичок. Но, говорят, толковый... Вот вдвоем и поедете. Он сейчас придет — обещал быть с минуты на минуту.

И верно: стук в дверь, входит Бубин-Ярцев. Ключарев вспоминает, что все-таки знает его, — как-то виделись в столовой, а как-то даже поговорили, вроде бы о шахматах. Он одних лет с Ключаревым, а зовут его вроде бы Алексеем, так и есть: Алешей.

— Едем, да? — спрашивает Бубин-Ярцев весело и энергично.

Сияние лица выдает его неопытность. Иван Серафимович делает Ключареву незаметный знак: дескать, видишь и, дескать, волей-неволей возьмешь на себя роль опытного командировочного волка. Ключарев кивает: хорошо... А Иван Серафимович продолжает:

— Назаров и другие — они, конечно, наши заказчики. Но заказчики — это еще не хозяева. Так что, ребята, советую вам быть начеку...

Они в поезде. Поигрывая с Бубиным-Ярцевым в шахматы или просто посматривая в вагонное окно, Ключарев нет-нет и прикидывает дни. Ага. Три дня подряд там работа, а дальше суббота и воскресенье — и, значит, он свободен. Что ж, в пятницу вечером он уже может оттуда смотаться. Еще полдня пути. В субботу он уже будет в Поселке. Н-да. Всего на один день. Не густо.

Вот именно. Не густо. Он собирался — ну пусть не собирался, а хотел, мечтал, не в слове дело, — он хотел бы пожить там, не считая времени. Ну пять, ну шесть дней, главное, чтоб не считая, пока оно само не кончится, пока чувство не исчерпает себя само, незаметно и неторопливо. Но это ж ясно, что не бывает так, как хочешь. Значит, один день. Да, Боже ты мой. Да ведь и за час один благодарен будешь.

В пятницу, когда все они — человек десять — вышли из светлого дюралевого помещения подышать воздухом, Ключарев говорит. Нет, сначала он смотрит на ровную степь с ковылем — видит фигурку суслика, который у своей норки делает стойку, — и вот, уставив взгляд на эту неподвижную фигурку-колышек, Ключарев говорит, что он собирается отлучиться на время. Да, на субботу и воскресенье.

— Хочешь кое-куда съездить?

— Да... Это ненадолго.

— Ну ты подумай! — всплескивает руками Назаров. — Вот что значит командировочный волк. Уже знакомых завел!.. И представьте себе — куда этот Ключарев ни приедет, хоть на Камчатку, хоть в голую степь, ему тотчас надо кое-куда съездить!

Все смеются. Сказанное не обязано быть ни правдивым, ни даже правдоподобным — это шутка, разрядка. Так всеми и понимается.

— А я ведь собирался тебя на охоту пригласить в эти дни. На уток, — продолжает Назаров; выглянуло солнце, и Назаров тоже светится; в его голосе и размашистость добродушного хозяина, и сознание своей значительности. — А то постреляли бы, а? В Москве ведь такого не будет.

Он прибыл туда вечером.

Городок — тот, что был на другой стороне реки, — стал уже немаленьким городом. Разросся. Подъезжая, Ключарев видел огни и оценил. Тут же на станции Ключарев заказал разговор.

— Я уже в городе, батя. Я на вокзале.

— В каком городе?

Отец, видимо, со сна. Заспанный голос. И понимает с трудом.

— В нашем. В нашем городе... Мне перейти реку, и я уже в Старом Поселке.

— Из Москвы приехал?

— Ну, а откуда же?.. Конечно, из Москвы. Ты что, батя, спал?

— Это хорошо.

— Что хорошо? — раздражается Ключарев.

— Приехал, это хорошо. И давно ты там, сынок?

— Батя, дай-ка мне маму.

Берет трубку мать, и теперь все проще и быстрее.

— Я-то что просила, сделал, сынок?

— Еще нет. Я только с поезда... Ты подскажи мне. Я помню и, ясное дело, найду. Но все-таки подскажи.

— От третьего --">