Алексей Викторович Ручий - Песни-Танцы

ступеням и пошли в ее дальний конец – там было свободней. Вокруг яркими красками расцветала весна; весна надежд, весна любви, весна знакомой, но забытой свободы – как все забытое имеющей горький водочный привкус. Хотелось всего и сразу. Так, наверное, бывает со слепыми, которым внезапно выпадает удача прозреть: тебе не унять свой аппетит, не насытиться этим миром, пока ты не потеряешь все силы. До конца. А тут мы однозначно пойдем до конца.

 Электричка пришла минут через пятнадцать. Мы оперативно загрузились в нее и заняли места у окна. Вагон мгновенно заполнился: тут были дачники с разбухшими рюкзаками, задумчивые пенсионеры с газетами, которые с сосредоточенным видом разгадывали кроссворды, дети в сопровождении своих усталых родителей, коротко стриженые ребята, ехавшие в столицу по только им известным делам, несколько офицеров из гарнизона… - смутные тени, солнечные блики, свет и тьма. В общем, бесконечный балаган жизни. Когда электричка тронулась, этот балаган равнодушно продолжил предаваться своим делам и развлечениям; у нас же остались позади полтора года жизни. Падения и взлеты, пустота и наполненность.

 Как будто безвоздушное пространство кончилось, и теперь можно было попробовать начать дышать…

 Замелькало, закружилось за окном. Понеслась прочь станция, город, типовые дома и промышленные зоны, заброшенные развалюхи и ржавеющие ангары… за ними – лес, поля, деревни. Понеслось время…

 Голос с эффектом реверберации объявлял станции, одну за другой; они мелькали мимо окон полупустыми платформами, разноцветными дачными домиками, зазубренными гарпунными верхушками елей. Я смотрел в эту чехарду сквозь мутное стекло с нацарапанным на нем нецензурным словом и погружался в мягкую податливую дрему. Прочь, прочь отсюда. Навсегда. В никуда…

 В армию я уходил с проблемами. Точнее – с целым рядом проблем. Во-первых, я нигде не работал и не учился. Из университета меня отчислили еще весной, и до осени я просто слонялся туда-сюда, пытаясь отыскать и занять свою скромную нишу в этом мире.

 За это время я успел попробовать себя в специальности помощника юриста, курьера, специалиста по подделыванию печатей и штампов, грузчика, строителя и, конечно, мужественного пьяницы. Алкоголь был второй проблемой.

 В том обществе, которое меня окружало, выпивали практически все. Компания мечтательных неумех и амбициозных неудачников – алкоголь помогал нам найти компромисс с жестокой и беспринципной реальностью.

 Но своего места в мире в ходе этих хаотических поисков я так и не обнаружил. Тот, кто создавал мир, видимо, не предусмотрел того факта, что однажды здесь появлюсь я. И это была третья проблема, основная.

 Нахождение среди множества людей, как это ни парадоксально, ведет к непременному одиночеству. Ты просто-напросто начинаешь понимать, что не нужен никому и, в первую очередь, самому себе. Именно себе… Узел завязывается все туже, ты мечешься как раненый зверь, но выхода нет. Надо рвать и рвать конкретно. Напрочь. Навсегда. Но даже это не гарантирует тебе ничего. От себя не уйдешь. Тут заключена четвертая проблема, самая болезненная…

 В какой-то момент я устал. Я пытался вырваться из порочного круга, рванув через всю страну за ускользающей любовью, без денег, на электричках. Но любви я не нашел. Любви было не до меня, у нее были свои планы, и улыбаться она любила тем, кто был более удачлив, нежели я. Так я остался ни с чем. Хотя…

 Страна освежила меня, я впервые в жизни увидел пшеничные поля до горизонта. И услышал ветер, раскачивающий наливающиеся зерном колосья. Новые ощущения и незнакомые чувства – пожалуй, это все, что я мог заполучить тогда. Может, еще решительность, которой мне всегда недоставало. Ничего другого у меня не было. В том числе и идей о том, что же делать дальше.

 Лихорадочно теребя мысли, я искал способ вырваться из того мрака, что окутывал мое настоящее. Способ приходил на ум один, классический: бежать. Вставал вопрос: куда? В тюрьму меня не брали, хотя периодически грозились (именно вариант заточения, который совсем не радовал мою свободолюбивую натуру, и подтолкнул меня к решительным действиям), оставалась – армия. В армию у нас берут почти всегда и почти всех – и берут, надо сказать, с удовольствием. С руками и ногами. Впрочем, могут взять и без них.

 Но в моем случае даже тут все вышло гораздо сложнее, чем я предполагал. Если подробнее: брать меня хотели, --">