Джоан Робинсон - Когда здесь была Марни

чем не думая.

Ни о чем не думать – в последнее время это успело стать ее любимым занятием. И отчасти причиной, по которой она сейчас катила в Норфолк, чтобы пожить с мистером и миссис Пегг. Не единственной причиной, конечно, только остальные объяснить было бы трудно. Ну не было у нее в школе задушевных подружек. Ну не хотелось ей никого на чай приглашать. И ее меньше всего волновало, что другие ее тоже не приглашали.

Вот в это последнее миссис Престон никак не могла поверить. Она только и делала, что восклицала: «Да что же за безобразие! Неужели все правда отправились на каток, а тебя не позвали?» Вместо катка это мог быть киносеанс, зоопарк, загородная прогулка, поиск сокровищ – нужное подчеркнуть. «Что же ты сама им не намекнешь? – переживала миссис Престон. – В следующий раз непременно дай знать, что ты тоже пошла бы! Почему не сказать: „Девочки, возьмете меня, если местечко найдется? Я с радостью!“ Если все время молчать, как же они узнают, что тебе тоже хочется!»

Но вся штука была как раз в том, что Анне вовсе и не хотелось. В смысле – больше не хотелось. Она не взялась бы втолковать этого миссис Престон, но сама отчетливо понимала: задушевные подружки, чаепития и все прочее были… ну… для тех, кто находился внутри некоего волшебного круга. Анна же определенно пребывала вне его. За чертой. Поэтому ее это все не касалось. Вот так. Все очень просто.

Другим вопросом было «тыдажеинепытаешься». Именно так, одним длинным словом. За последние полгода Анна столько раз слышала эту фразу, что она слилась для нее в единое целое. «Анна, ты даже и не пытаешься!» – каждый день вещала мисс Дэвисон, их классная дама. Даже в годовом табеле так написала. А дома то же самое твердила миссис Престон.

«Я совсем не имею в виду, что с тобой что-то не так, – говорила она. – В смысле, ты ничем не хуже других девочек. Ты умненькая… просто это твое свойство… – И звучало ключевое слово: – Тыдажеинепытаешься! Ты же так всю свою будущность можешь профукать…»

Если же ее спрашивали об Анне – где она будет дальше учиться и всякое такое, – миссис Престон отвечала: «Ах, право, даже не знаю! Эта девочка дажеинепытается! Что с ней делать – просто ума не приложу…»

Анну это вовсе не волновало. Ее вообще ничто особенно не волновало. Зато ужасно беспокоило всех остальных. Первой захлопала крыльями миссис Престон. Потом – классная. И наконец – доктор Браун: его вызвали, когда у нее обнаружилась астма и она целых две недели не ходила в школу.

«Я так понимаю, ты очень переживаешь из-за школы», – с этаким добрым прищуром заметил врач.

«Я? Да нет, – буркнула Анна. – Это она переживает».

«Вот как! – Доктор Браун прошелся по комнате. Он брал в руки то одно, то другое, внимательно рассматривал, клал на место. – Значит, тебе становится особенно плохо перед уроками арифметики?»

«Иногда…»

«Так-так! – Доктор Браун поставил на каминную полку фарфоровую свинку и стал вглядываться в черные нарисованные глазки. – А мне вот кажется, ты все-таки переживаешь!»

Анна промолчала.

«Я угадал?» – И он обернулся к ней.

«Я думала, вы со свинкой разговариваете», – ответила она.

Услышав такое, доктор Браун чуть было не улыбнулся, но Анна смотрела с самым суровым видом, и он продолжал столь же серьезно:

«Я все-таки полагаю, что ты переживаешь. Сейчас объясню, почему я так думаю. Наверное, все дело в том, что твои… – Он осекся, подошел ближе. – Как ты ее называешь?»

«Кого?»

«Миссис Престон. Ты называешь ее тетушкой?»

Анна кивнула.

«Полагаю, ты волнуешься оттого, что волнуется она. Правильно?»

«Нет. Говорю же вам, ни о чем я не беспокоюсь».

Тут он перестал бродить по комнате и просто уставился на Анну. Она лежала в постели, сипло дыша, с «обычным» лицом. Доктор посмотрел на часы и сказал деловым тоном:

«Что ж, хорошо. Значит, все в порядке, так и запишем…»

И унесся вниз по ступенькам – переговорить с миссис Престон.

После этого все начало как-то быстро меняться. Во-первых, Анна так и не вернулась в школу, хотя до конца учебного года оставалось еще недель шесть. Вместо этого они с миссис Престон отправились по магазинам – закупать для Анны шорты, пляжные босоножки и толстый свитер. Потом миссис Престон получила ответное письмо от одной старой подруги. «Да, конечно! – написала ей Сьюзан Пегг. – Пусть малышка приезжает, мы с Сэмом рады будем ее принять. Мы с Сэмом, правда, уже не особенно молоды, и кости у него всю минувшую зиму болели, но раз девочка --">