Грэм Джойс - Темная сестра

уткнулась ему в шею. Мэгги хотела было отогнать ее, чтобы не мешала, но потом передумала — точно какой-то голос зазвучал у нее в голове: «Почему бы и нет? Пусть себе смотрит».

Трубочист (хотя он едва ли оправдывал это звание, ведь был всего лишь человеком с машиной, которая высасывает сажу) начал с того, что засунул руку в дымоход, и на каминную решетку высыпалось еще больше мусора, соломы и веток.

— Эй, — сказал он, извлекая руку. — Да тут еще что-то есть.

В руках он держал какой-то грязный предмет, оказавшийся книгой. Он соскреб с нее сажу и пыль.

— Люди прячут в дымоходах книги, а потом забывают о них.

Он раскрыл книгу, как будто что-то искал между страниц. Мэгги была околдована. Она почувствовала дрожь собственника, сильную, как в детстве. «Моя книга, — хотелось ей сказать. — Мой дом, мой дымоход, моя книга». Мэгги не нравилось, что испачканные большие пальцы трубочиста оставляют следы на обложке. Она хотела забрать у него книгу, но вместо этого спросила:

— А вы много чего находите?

— Однажды нашел пять сотен фунтов...

— Везет трубочистам, — бросила Мэгги, не в силах оторвать глаз от предмета в его почерневших руках.

— Я не договорил. Пять сотен фунтов — фальшивыми купюрами.

Ничего не отыскав между страниц, он потерял интерес к находке.

— Возьмите.

Трубочист протянул Мэгги книгу и продолжил чистить дымоход — точнее, высасывать оттуда сажу.

Тем вечером они развели в камине настоящий огонь, в котором потрескивали дрова. Все сидели кружком, уставившись на пламя, точно это была какая-то новая форма развлечения, — все, кроме Пятнашки, занявшей место напротив огня и тут же заснувшей, словно все это устроили только ради нее. Обновленный камин предстал в самом лучшем виде. Богато украшенный черный чугунный фон дополняли прекрасные керамические плитки насыщенных осенних тонов. Рисунки в восточном стиле изображали павлинов и других экзотических птиц, вьющихся вокруг таинственных кустов и деревьев. Мэгги отполировала плитки до блеска. Глазурь сохранилась отлично — нигде ни единого скола или царапины.

Этот камин, радостно согласились оба супруга, был даже лучше сузмановского.

Поначалу Алекс весьма заинтересовался книгой, найденной трубочистом в дымоходе, и то и дело разрушал огненные чары, зачитывая вслух отрывки.

Оказалось, это дневник в кожаном переплете. Был он испачкан и слегка обуглен, но вполне читабелен. Алекс пытался расшифровать почерк и настойчиво зачитывал оттуда какие-то, вероятно, списки покупок. Его энтузиазм вскоре угас, как и предполагала Мэгги. Сама же она не потеряла интереса к находке, но почему-то испытывала необходимость его скрывать.

— Дневник принадлежал кому-то, кто здесь жил, — сказал Алекс. — Между прочим, больше ста лет назад!

Мэгги сделала вид, что подавляет зевок.

— Собираешься передать его в свой музей?

— Нет, черт возьми, не собираюсь. Там он попадет в забытый богом каталог и будет пылиться в коробке где-нибудь в дальней комнате.

— Ну ты и археолог...

— Я слишком много знаю об этой гребаной работе.

— Папочка выругался? — поинтересовался Сэм.

— Он сказал, что вам пора спать, — ответила Мэгги.

— Нет, он этого не говорил, — возразила Эми.

У Эми были пышные шелковистые светлые волосы, подстриженные под пажа, и манера внезапно смотреть из-под челки. Ее глаза непроницаемого сине-серого цвета напоминали туман на озере. Они обезоруживали. Они бросали вызов. Не сразу и найдешься с ответом, когда тебе ставит подножку пятилетний ребенок.

— Тебе палец в рот не клади, а? — заметил отец.

— Да, — подтвердила Эми, уставившись в огонь.

2

Эми вернулась из школы около часа назад. Они с Сэмом играли в саду: соревновались, кто дальше плюнет. Прошло три дня с тех пор, как в камине обнаружили дневник. Мэгги хлопотала у раковины на кухне — точнее, рассеянно созерцала мыльную пену, словно в ее узоре таилось мимолетное, переливчатое предсказание будущего, — когда в кухню ворвались забрызганные дети.

— Пятнашка ее выкопала! Пятнашка ее выкопала!

— И она не умерла! Она взлетела на крышу!

— Если вы опять плевались... — начала было Мэгги, заметив подозрительную струйку на подбородке Сэма, но осеклась — волнение детей передалось и ей.

— Она ее выкопала! Пятнашка ее выкопала, значит, она не умерла!

— Кто не умер?

— Птица, которую мы закопали в субботу. Она еще не умерла.

— --">