Всеволод Бернштейн - Базельский мир

нем кем-то вроде референта, первое время я даже думал, что он шофер Цветкова. Внешность у него была совершенно бесцветная — бесцветные глаза, бесцветные редкие волосы, на которых никогда не принимается седина, поэтому трудно было понять, сколько Лещенко лет. Сорок? Пятьдесят?

— Слушай, Володя, есть пара минут? — сказал он уже совсем по-приятельски. — Давай по кофейку! Или, может, — Лещенко кивнул на благоухающий киоск, — по сосиске?

— По кофейку, — ответил я. Оказаться в одной пасторали с этим типом мне не хотелось.

Мы зашли в кафе во внутреннем дворике штаб-квартиры банка Кредит Свисс.

— Беда с этими часами, — Лещенко уселся за столик, не снимая пальто. — У тестя шестидесятилетие, ну и родственники насели, мол, ты в Швейцарии, организуй-ка нам Мориса, понимаешь ты, Ла Круа, скелетон хронограф. Слова-то какие знают! Сибариты из Лодейного Поля. И надо же чтоб подешевле было, ну то есть очень подешевле, — с нажимом произнес он. — Понимаешь, Володя? Ну, ты-то понимаешь!

— Понимаю, — кивнул я.

— Посодействуешь?

— Постараюсь, — я протянул свою визитку. — Завтра позвоните мне, наведу справки.

Лещенко внимательно изучил визитку.

— Часовой консалтинг… Молодец! — похвалил он. — А журналистику что ж, забросил? Не пишешь больше?

— Пишу, — сказал я. — Я теперь про часы пишу. Только про часы. У меня свой блог в интернете, полторы тысячи подписчиков.

— Молодец! — одобрил Лещенко.

Я быстро выпил свой кофе и поискал взглядом официанта, чтобы расплатиться.

— Подожди, Володя, еще один вопрос, — Лещенко слегка наклонился ко мне, голос его мгновенно высох и стал казенным, как посольский пресс-релиз. — Александр Комин, знаешь такого?

— Нет, — машинально ответил я. Соврал, сам не понял зачем, просто из неприязни к казенному стилю. Лещенко скривил рот, получилась усмешка, снисходительно-разочарованная. Точно такую же гримасу я видел несколько раз на лице его шефа, Цветкова.

— А может, вспомнишь? Вы учились вместе в Ленинградском гидромете. В одной группе были… — Лещенко шарил своими оловянными бельмами по моему лицу, будто обыскивал.

— Простите, — сказал я. — Я забыл ваше имя-отчество…

— Ну, какое отчество, Володя! Роман я, можно просто Рома.

— Роман, а должность у вас какая? Вы меня сейчас в качестве кого допрашиваете?

— Володя! Ну что ты, как маленький! — на физиономии Лещенко прорезалась улыбка-оскал, тоже из Цветковского арсенала. — «Допрашиваете», зачем так? Впрочем, ты прав! Мой прокол. Надо было тебе сначала все рассказать. Давай, успокойся, я закажу тебе еще кофе. — Он подозвал официанта, — Нох цвай эспрессо, битте. — Все! Отмотали назад, забыли, начинаем сначала. Больше вопросов не задаю, только рассказываю. Ты, наверное, читал про антарктических террористов. Читал? Хотя это опять вопрос, извини, — (еще один оскал, помягче). — В общем, террористы, которые взорвали ледник в Антарктиде, айсберг откололся, шум большой поднялся. Потом они же дерьмом пляжи в Италии залили. Главный у них — Алекс Кей. Думали сначала, он американец — говорит без акцента. Потом прошла информация, что этот Алекс Кей — русский. — Лещенко сделал многозначительную паузу. — И зовут его Александр Николаевич Комин, уроженец Одессы, 1967 года рождения. Интерпол объявил его в розыск, проверяют связи, все какие есть. В общем, мы обязаны задать пару вопросов. Могли бы привлечь швейцарскую полицию — человек в международном розыске, террорист — но решили сделать все по-домашнему. Все-таки работали вместе, пока ты в газете был. Ты на хорошем счету. Это не допрос, что ты! Просто разговор. Галочку поставим и все.

Официант принес кофе. Лещенко замолчал, пока заменялись чашки. Как только официант ушел, продолжил, придвинувшись ближе ко мне.

— Да и какой он террорист, Комин этот! Пока ни одного трупа. Все, что он натворил, на злостное хулиганство тянет. И ведь не пацан уже, пятый десяток дураку. — Лещенко вздохнул с почти отеческой интонацией. — Идеи там какие-то. В общем, лучше бы его поскорее остановить, пока кто-нибудь не погиб, иначе все будет гораздо жестче. Для его же пользы, понимаешь?

— Но я действительно не помню никакого Александра Комина! — сказал я. — Ленинградский гидромет… Я его двадцать лет назад закончил! В другой жизни практически.

— Это точно! — Лещенко просиял. — Это ты хорошо сейчас сказал! В другой жизни! — он залпом выпил кофе. — Значит, ничего не помним, --">