Алексей Иванович Слаповский - Неизвестность

Я поехал домой.

Что там стало с Анастасией Никитишной, не знаю. Наверно, ушла куда-то пешком. Я не знаю.

На Предтечу приехали для реквизицыи конского состава для армии. Узнали, что я грамотный, и пришли ко мне, чтобы я написал численный состав лошадей по дворам. Я написал, и они пошли. У Смирновых Больших имелось три своих, да еще две они взяли с фермы от Анастасие Никитишны. Но когда пришли к ним, там была только одна лошадь, и то мерин-пятилетка. Они начали с ними говорить по моему списку и удивляться, что нет лошадей. Не знаю, что говорили Большие, но теперь известно, что ихому отцу Захару Васильевичу ударили прикладом голову до крови, а Иван сознался и повел их в лес, где прятал лошадей.

Он отдал лошадей, кроме мерина, и пришел меня бить за список. Я его стыдил и совестил. Я сказал, что нечего тут бушевать. Учитывая, что его родная сестра только что скинула свое зачатие. Подняла что-то тяжелое, потужилась, вот и скинула. Пожалел бы, вместо ругаться.

Иван унялся, мы выпили вина. Кроме племенных быков, Анастасия Никитишна и Игнатьев растили яблоки и делали вино. Даже на продажу. Поэтому в Смирново после, как ее ферму растащили, было вина много, хотя быстро выпили. А у меня оставалось. И мы выпили. Иван хоть и злой, но умный. Я его спросил, ну что, Ваня, а что теперь будет, знаешь. Он сказал, знаю. Я спросил, что. Он засмеялся и сказал, все то же самое.

26 декабря 1918 года

Продолжаю после перерыва в связи с обстоятельствами.

Екатерина то и дело ложится. Хворает какой-то болезней, и от нее по хозяйству нет толку. Я ее не понужаю, она не виновата.

Пришел с фронту Сергей Калмыков и женился на нашей старшей Дарье. Он живет с матерью Софронихой без хозяйства, кроме огорода, но мы отдали. А за кого еще.

Пахали на быках и коровах ввиду отсутствия поголовья лошадей. Но надо как-то питаться. Поэтому быков забили. Они привыкли к хорошему фуражу невпроворот, стали худеть, а на племя все равно не надо. А от коровы и работа, и молоко. Поэтому коров оставили, а быков забили. Что продали или сменяли на вещи, что завялили или засолили, что сразу съели.

Приехали люди в неизвестной военной форме и сказали, что государству надо продукцию питания для победы. А также хотели взять упряжь и колесный тележный транспорт.

Дальше, что я пишу, это секретные данные и разглашению не подлежит.

Тетрадь зарою, как напишу.

Они, кто приехал, за день не управились и остановились у Смирновых Каплюжных.

Каплюжный Василий с ихим командиром оказался в знакомстве через фронт. Поэтому они остановились у Василия. И во двор склали, что взяли. Всякая продукция, а также фураж и упряжь. И какие-то еще вещи, в том числе что мы брали у Анастасие Никитишны.

Иван Смирнов Большой пришел ко мне и сказал, Николай, завтра они возьмут все остальное и уедут, а мы тут помрем с голоду. Надо устроить у них обратную реквизицыю по закону военного времени. Отец мне сказал, что не надо. Но у меня есть свой ум, и я согласился. Но сказал, что надо решать все мирным способом. И мы пошли.

Иван был, да еще Семен Кружнов, да Жила, да я. И еще были люди.

Мы пришли ко двору Каплюжного, а там во дворе никого не было, кроме стоял чесовой. Чесового кто-то стукнул дрыном. Мы начали забирать все имущество, но тут вышел ихий командир и вытащил ноган. Он выстрелил в воздух и сказал, кончай самоуправство. Мы не согласились. Выбежали другие. Началась стрельба. Всех, кто вышел из избы, постреляли. Жила пошел в избу Каплюжного. Слышим, бац, выстрел. Жилу убили. Он вышел обратно из избы, но идти не мог и пополз, а потом упал и умер. Мы бросились к окнам, но там было темно. Иван, Семен и другие стали стрелять, чтобы обезвредить. Потом вошли в избу и увидели, что обезвредили всех, включительно Василий и его семья.

От Василия только осталась дочь подрастающего возраста Ксения. Ей некуда было деваться, поэтому я взял ее к себе.

А Иван и Семен взяли все почти что имущество и уехали. Они уехали не к себе во дворы, а куда-то. С осени их нет, и где, неизвестно. Получилось, что у нас опять ничего нет, кроме для чтобы прожить кое-как. Да еще, когда мы убирали, кого постреляли, я снял с их кое-какую одежду и сапоги. Двое пар сапог оказались лучшего качества. Еще я хотел что-то взять в доме Каплюжного, раз он теперь пустой, но там мало что было взять. А кого постреляли, я занес в дом, а потом устроил от греха подальше случайный пожар.