Мария Садловская - Нелюбимая

пройти много времени, чтобы Люба поняла — они с дочкой остались одни. Как-то Наталья, которую Люба продолжала считать родственницей, не выдержала и, потупив глаза, открылась:

— Женился Платошка, паршивец! Уже и ребенок родился, девка. Олей назвали. Не говорила тебе раньше, не хотела расстраивать. Он, когда письма тебе писал, уже жил с новой женой, негодник… И девка у них родилась через год после твоей Надюшки. Да теперь-то уж чего… Правда все равно откроется.

Люба сидела на скамейке, глядела в одну точку и равномерно раскачивалась — взад, вперед. Наталья забеспокоилась:

— Любань, ты чего это качаешься? Давай не дури! Иначе не стану ничего больше рассказывать. Я узнаю все через двоюродную сестру, Верку. Ейная дочка Капитолина, моя племяшка, домработницей служит в ихнем доме. Потому как женился-то он на богатой! Платошкин тесть какой-то высокий начальник. Поэтому Вихрякова и печатают в разных газетах… А ты плюнь и забудь! И не будь дурочкой деревенской — подай на алименты.

Наталья еще долго что-то горячо доказывала, поучала Любашу, затем поняла, что та ее не слышит. Но перестала раскачиваться — и то хорошо!

Вслед за известием от Натальи на поселковый совет пришла бумага с обязательным вручением копии Горчихиной Любови Петровне. Это было свидетельство о разводе Любаши и Платона. На отдельном листке имелась приписка, что гражданке Горчихиной Л. П. было послано два уведомления с приглашением на судебный процесс, который проходил в столичном городе. Поскольку она не явилась, развод состоялся заочно. Конечно же, никаких уведомлений Любаша не получала. Кстати, она сама работала оператором в почтовом отделении и не пропустила бы адресованные ей письма.

Для себя Люба решила, что два года жизни со своим мужем Платоном — это все, что ей небеса могут подарить. С благодарностью приняла дар, согласившись, что больше от судьбы ей ничего не положено. Да, тяжело одной с ребенком. Но не будет она подавать на алименты. Подождет. Может, все-таки он сам вспомнит?.. Люба относилась к исчезающей породе однолюбок.

Наверное, и потому замуж-то до двадцати четырех лет не выходила, словно все ждала его — единственного. Платону к тому времени исполнилось двадцать девять лет.

Надюшка росла спокойной, послушной девочкой. В школе училась успешно. Где-то лет в десять спросила маму о папе. Глядела жадными глазами, надеясь услышать что-то обнадеживающее. Но Люба не была готова отвечать. Говорила невнятно общие фразы, типа «живет в другом месте, приехать не может — работает…».

Надя грустно, по-взрослому остановила маму:

— Мама, я все знаю — у него другая семья. И дочка у него есть. Она немножко меньше меня. Я даже знаю, как ее зовут — Олька! Ну и пусть! И хорошо, что ты записала меня Горчихиной и отчество дала по дедушке — Петровна Я закончу школу на отлично и пойду учиться на педагога. Мне нравится быть учителем. Я хорошо стану учиться, мама! Получу диплом, пойду работать, и мы знаешь как с тобой заживем?! Ты только не болей, ладно? А то, когда держишься рукой за грудь, я боюсь.

Люба облегченно вздохнула, этот разговор с дочкой давно назревал — и вот наконец свершилось. И помог ей, Любе, — ребенок! Жалобно глядя на девочку, проговорила:

— Вон, какая ты умная у меня! А я боялась, не поймешь. Конечно же, ты отлично закончишь школу. И жизнь у тебя будет отличная. — а затем, потише, закончила: — Не то что моя.

* * *

Многое из того, что было обещано Надеждой своей маме, сбылось. Аттестат получила с отличием и без труда поступила в вуз.

И вот она — студентка педагогического института. Наконец-то! Надя с первого класса мечтала стать учительницей. И почему-то именно начальных классов. Нравилось ей с маленькими детишками возиться.

Подспудно она все-таки мечтала когда-нибудь (когда будет взрослой, с дипломом) доказать, что она не Горчихина и не Петровна, а Вихрякова Надежда Платоновна! Как и ее сестрица по отцу Оленька. Листая пожелтевшие газеты, перевязанные тесемочкой руками Любы-мамы, Надя вычитала: «…коллеги поздравили Платона Федоровича с рождением дочери Оленьки…» Эта Оленька почти ровесница Наде, всего-то на год младше!..

Ей хотелось только доказать родство, а затем гордо отказаться от официального признания и остаться на маминой фамилии и дедушкином отчестве!

* * *

Студенческие годы Нади проходили спокойно. Надежду Горчихину на курсе уважали как сокурсники, так и --">