Inkoгnиto - Банк. Том 1

разбитый римский полководец Квинтилий Вар и анализ его действий одним из по-настоящему думающих историков. Все остальные знатоки истории ругали полководца за то, что тот, в еще не появившемся тогда русском стиле, «рванул не глядя» через густой лес и положил три легиона в засаде германцев. И практически никто не рассматривал альтернатив. А на самом деле иных способов действий у незадачливого воителя было совсем немного. Если бы Квинтилий Вар начал обходить леса по берегу Рейна, то потерял бы с месяц и выставил бы себя на посмешище перед всем Римом. Также и тут отказаться от ознакомления с Приказом означало лишь показать себя полнейшим идиотом перед всем банком. Поэтому, мысленно произнеся обессмерченную Вальтером Скоттом поговорку: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет» он взял ручку и оставил на бумаге несколько долей грамма чернил, которые формально приводили Приказ в действие. Оставалось только надеяться на то, что дело не закончится не в стиле приписываемых полководцу последних слов перед завершившим его жизнь взмахом меча: «Квинтилий Вар останется там, где остались его легионы» И снова, в который раз за день подумал: «Ну, почему председатель…».
Сам объект мыслей Николая в это время сидел в своем кабинете, любуясь закатом. Бумаг сегодня было немного меньше обычного и секретарша еще полтора часа назад унесла почти всю пачку, расписанную по исполнителям, за исключением двух-трех документов, о которых председатель намеревался поразмыслить сам. Да и обычную норму бумаг он всегда разгребал не позже, чем к пяти вечера. Мысли отклонились от размышления над оставленными себе бумагами к утреннему визиту. Отложив один особо заковыристый документ, председатель усмехнулся — если верить в расхожую примету про то, что когда о тебе вспоминают или усиленно думают, икаешь, то еще с полудня валяться бы ему под столом полумертвым от икоты с наступлением летального исхода не позднее, чем через 2–3 часа. Ан нет, живой еще… Безусловно, можно было бы развеять все подозрения новоиспеченного зам начальника СБ, которые были написаны у него на лице настолько огромными буквами, что пришлось несколько отворачиваться, чтобы не показать усмешку, но зачем рассказывать о том, что было, в сущности, прихотью? Молодой он еще, новый зам начальника, однако… Хотя уже и не такой молодой, как он в то время, когда основывали банк, находящийся сейчас в первой двадцатке России. Мысли председателя скользнули в собственную молодость, когда он зарабатывал первоначальный капитал, торгуя жевательной резинкой, выпрошенной у иностранцев из Интуриста, потом видеокассетами, джинсами, перейдя в итоге на валюту. Вспомнились доллары, купленные за 14 рублей и проданные за 18 и искренняя радость полученной большой прибыли, на сумму которой сейчас и без слез-то не взглянешь. Припомнил он и казавшееся ему тогда полнейшей авантюрой создание банка — никакого финансового образования, за исключением «прикладного», полученного еще на улице, хотя бы и отточенного до совершенства во время последующих спекуляций, у него не было. «Коммерсант» в то время писал, что если раньше русские собирались на троих, чтобы бутылочку выпить, то теперь — для того, чтобы банк открыть. Великое множество таких на троих созданных банков разорилось в 98-ом, и только единицы добрались до первой двадцатки после 2000-го. А конкуренция, в банковской сфере, которой он так боялся при создании банка… На улице в советское время было намного жестче — гонявшая милиция была еще ничего, но ему чертовски повезло, что госбезопасность попыталась было взяться за него, однако ему чудом удалось выкрутиться не без помощи товарища. А все из-за того заинтересовавшего КГБ американца, пропади он пропадом. При этом председатель даже фамилии-то его не знал. Чудом удалось отвертеться, хорошо, товарищ сообразил, что к чему, но нервы подпортились преизрядно. Взяли бы меня в оборот, но удача тогда улыбнулась широченной голливудской улыбкой во все 32 зуба. Да еще и некстати вспомнился тот сукин сын, председатель правления соседствующего по двадцатке банка, с которым у него была не одна драка в ранней молодости за обладание хлебным местом у гостиницы. Председатель дотронулся языком до моста, стоявшего на месте выбитого зуба, потом напряг костяшки пальцев, на которых, если крепко сжать кулак, еще можно было разглядеть боевые отметины, оставшиеся после ударов об эту гнусную рожу. И злорадно --">