Славомир Мрожек - Дневник возвращения. Рассказы

нет ничего удивительного, поскольку толковый персонал — дефицит в любой отрасли. Возможно также, что это — приятели некоего Дона Хосе, который недолго работал у нас охранником, и был уволен в срочном порядке по причинам, останавливаться на которых сейчас не стоит. Дон Хосе еще появится в этих записках, если для этого найдется время и место, ему стоит появиться, уж больно колоритная это фигура. Так что Дон Хосе мог попросить приятелей попугать нас, чтобы мы убедились, как трудно нам без него живется. А возможно — это еще одна гипотеза — весьма напористые ухажеры разыскивали двух девиц легкого поведения, которые одно время у нас работали. Но эта гипотеза маловероятна, ведь если бы они искали девиц, то довольно быстро убедились бы, что их здесь уже нет, да и к чему тогда было задавать вопросы, которые они задавали? Нет, это отпадает.

И еще я боюсь похищения. В Мексике это теперь случается так часто, что превратилось во всеобщее бедствие. Подчеркиваю: всеобщее, так как похищают кого угодно — от миллиардеров до парикмахеров. Каждый, кто имеет хоть какой-то доход, даже самый ничтожный, рискует оказаться жертвой. Каждый класс, слой и общественную группу обслуживает соответствующий класс, слой и группа преступников. Не так давно в центре Мехико специалисты высокого класса напали на высококлассный автомобиль, в котором ехал мальчик. Они не ожидали, что автомобиль будут эскортировать другие автомобили с личной охраной президента Мексики, поскольку мальчик был его сыном, которого везли из дома в школу или наоборот. Эскорт состоял из специалистов более высокого класса, чем атаковавшие, которые тоже были не из новичков: когда их схватили, оказалось, что это сотрудники полиции, часто подрабатывающие таким образом на стороне. А вот другой пример, противоположного свойства. Газеты напечатали фотографию человека с окровавленным носом. Его побили пассажиры городского автобуса (заменяющего наши трамваи), которых пострадавший пытался терроризировать. Бедняге был не по карману револьвер, и потому он орудовал ножом, из-за чего и потерпел неудачу. Те, кто обычно «обрабатывает» автобусы, вооружены короткоствольным огнестрельным оружием, и пассажиры редко осмеливаются дать им отпор. Но если это все же случается, не обходится без трупов. Автобусами ездят исключительно люди неимущие, — в этой стране почти все бедны. И зачастую, чтобы потом не голодать, они предпочитают рисковать жизнью, лишь бы не отдавать вооруженным паразитам жалкие, но столь ценные для них гроши. Немалую роль играет и мексиканский гонор. В этом они похожи на нас, поляков. Мексиканцы не столь цивилизованны, как скандинавы и все прочие, кто следует официальным полицейским инструкциям: «Пункт первый — не оказывать сопротивления».

Здесь охотно похищают иностранцев, представителей зарубежных фирм. Слово gringo первоначально означало: американец, но теперь так называют всех не-мексиканцев. Я тоже gringo, к тому же haciendado, то есть землевладелец, барин, помещик, владелец клочка мексиканской земли.

Ранчо Ля Эпифания, 26 апреля 1996.

В беседах и интервью меня вновь и вновь спрашивают, не боюсь ли я возвращаться в Польшу.

Я не могу себе представить, чтобы французу, англичанину, немцу, австрийцу, швейцарцу или норвежцу, находящемуся в Мексике, задали бы вопрос, не боится ли он вернуться во Францию, Англию, Германию, Австрию, Швейцарию или Норвегию. Зато мне легко представить себе русского, белоруса, украинца, чеченца, даже румына, которого спрашивают, не боится ли он возвращаться на родину.

Из этого следует, что поляки, осознанно или неосознанно, причисляют себя скорее ко второй группе, чем к первой. Короче говоря, — поляку, который возвращается в Польшу, есть чего бояться.

И тут возникает очередной вопрос, почему? Ведь Польша ближе к странам первой, а не второй группы. Ближе по культуре, экономике, методам государственного управления. Глядя со стороны, ситуация в Польше выглядит неплохо, во всяком случае не должна быть плохой, если мы сами ее не испортим. И, при определенных условиях, даже может оказаться лучше, чем ситуация в странах Запада. Я мог бы перечислить эти условия, но не это тема сегодняшних рассуждений. И уж наверняка — и это не подлежит обсуждению — ситуация в Польше более благоприятна, чем в восточных и некоторых юго-восточных странах.

Тогда чего поляки так боятся? А что боятся — не подлежит сомнению, — и все вместе и каждый по --">