Ананта Мурти - Самскара

прямо на кухню.

Покойный Наранаппа приходился Гаруде родней: бабка прадеда Наранаппы и бабка прадеда Гаруды были сестрами.

Потный, запыхавшийся Пранешачария шагнул через кухонный порог в тот миг, когда Гаруда подносил ко рту катышек риса, обмакнутый в горячий соус.

— Не ешь! — выдохнул Пранешачария. — Не ешь, Гаруда. Наранаппа умер.

Гаруда в ужасе отшвырнул рис на банановый лист, расстеленный перед ним, быстро ополоснул рот и поднялся на ноги. Хотя Гаруда давно рассорился с Наранаппой, не поддерживал с ним никаких отношений и даже родственником отказывался признавать, ему нельзя было принимать пищу. Жена Гаруды, Ситадеви, застыла как изваяние, крепко стиснув ручку половника.

— Детям можно, — сказал ей Гаруда. — Только детям можно есть. А нам, взрослым, нельзя, пока не похороним.

Он поспешил из дому вместе с Пранешачарией, торопясь оповестить аграхару о смерти, чтоб кто-нибудь не принялся по неведению за еду.

Они побежали из дома в дом: Пранешачария — к Лакшману, Гаруда — к полоумной Лакшмидевамме, оттуда — к Дургабхатте, в самый конец улицы.

Новость пожаром распространилась по всем десяти домам аграхары.

В домах позакрывали окна и двери, заперли детей. Слава богу, ни один брахмин не дотронулся до пищи. Никто-даже женщины и дети-не жалел умершего Наранаппу, но в сердце каждого вошел смутный страх, опасение оскверниться. Живой Наранаппа отравлял им жизнь, мертвый-он оставил их голодными, и даже труп его неизбежно должен был стать источником тревоги. Скоро все мужчины аграхары столпились перед домом Ачарии. Жены успели шепнуть мужьям на ухо:

— Не торопись. Пускай Ачария решает. Не спеши браться за похороны — а вдруг сделаешь не то? А потом гуру рассердится и запретит тебе отправлять обряды!

Брахмины собрались, как собирались каждый день слушать чтение священных книг, тесно сгрудившись на веранде Но сейчас они выглядели обеспокоенными. Пранешачария потрогал кончиками пальцев четки, свисавшие с шеи, и заговорил, будто размышляя вслух:

— Нужно похоронить Наранаппу — это первое Деюй у него нет, хоронить придется кому-то из нас — это второе.

Чандри прильнула к дальнему столбу веранды, напряженно ожидая решения брахминов. Брахминские жены, не в силах совладать с любопытством, одна за другой проскользнули через заднюю дверь и заполнили среднюю комнату. Каждая опасалась, как бы ее муж не сделал опрометчивого шага.

Гаруда потер ладонями пухлые плечи и по привычке протяжно поддакнул:

— Верно… святые слова…

— Никто не коснется пищи, пока тело не будет предано огню, — сказал Дасачария, брахмин победнее, тощий, похожий на хилого телка.

— Верно… справедливые слова, — отозвался Лакшман, гладя себя по животу, подергивая шеей и часто моргая. Вздутый от малярии живот нелепо торчал из-под обтянутых кожей ребер. Впалые щеки, пожелтелые белки, да еще сухая нога-Лакшман не ходил, а ковылял, отклячив худые ягодицы, и брахмины из Париджатапуры любили передразнивать его походку.

Никто не говорил о деле.

— Нужно решить, кто совершит обряд, — напомнил Пранешачария. — В Книгах сказано: любой родственник. Если нет родственников-любой брахмин.

При слове «родственник» все взгляды обратились к Гаруде и Лакшману. Лакшман закрыл глаза, давая понять, что его это не касается. Гаруда же, которому много раз доводилось судиться на своем веку, понимал, что необходимо что-то сказать.

Он поднес к носу щепотку табаку, прочистил горло и начал:

— Истинно было сказано, что поступать должно по древнему закону. По Книгам. Ачария-ученейший из всех нас, и слово его как слово Вед. Пусть он решит, а мы исполним. Верно, мы с Наранаппой считаемся родней, но, как известно всем вам, отец Наранаппы и я поссорились из-за этой делянки. До суда дошло. После кончины отца Наранаппы я воззвал к мудрости гуру из Дхармастхалы, и гуру решил дело в мою пользу. А Наранаппа ослушался-ну что тут говорить, если и божье слово ему не указ? Тогда мы дали обет, что ни мы сами, ни дети, ни внуки наши никогда не будем поддерживать с ним никаких отношений. Никаких-ни обрядов, ни пищи, ни приюта. Раз мы такой обет дали, ну что тут говорить?

Чуть гнусавый голос Гаруды, все время повторяющий ечо любимое присловье «ну что тут говорить?», вдруг смолк. Гаруда понюхал табаку, потом продолжил. Он заметил Чандри и заговорил увереннее:

— И гуру тоже нас поддержит-ну что тут говорить? Не в том дело, --">