Николай Иванович Липницкий - На грани жизни

тишина, мгновенно заполняемая шумом возни пассажиров. Бортмеханик вышел из кабины и, пройдя в хвост самолёта, стал возиться с механизмом откидной аппарели. Зажужжал компрессор, и аппарель, дрогнув, поползла вниз. Яркий солнечный свет ворвался в глубь салона, заставив сощуриться. Вместе с ним в салон проник морозный воздух, расцвеченный запахами подгоревших тормозных колодок, масел, керосина и чего-то ещё. Николай в толпе пассажиров вышел из салона и пошёл по гулкой аппарели в низ. Местный полевой аэродром буквально ошеломил Колю. Прямо на лётном поле кучками сидели на чемоданах и вещмешках солдаты. Десантная группа грузилась в десантную вертушку. Недалеко, с такого же АН-12, сгружали какие-то ящики, а рядом, на другой самолёт, грузили раненных. Строем прошло подразделение под командой, по киношному, усатого старшины. Между вертолётов, грустно обвисших лопастями, устало матерились технари. Толпа прилетевших побрела среди машин, снующих туда-сюда и деловито бегающей обслуги аэродрома. Голова после разговора с Ринатом была до звона пуста, и в этой звенящей пустоте эхом металась одна единственная мысль: «Вот попал, так попал!». Этот сволочь из штаба полка так красиво заливал про прелести командировки на Кавказ и преимущества азербайджанского вина! Да и сам хорош! Да, Коля конечно слышал про то, что где-то здесь вдруг возник конфликт между азербайджанцами и армянами. Не поделили чего-то. Но ведь это ведь они не поделили. Так пускай делят. А мы здесь при чём. Да и происходило это где — то на другой планете, где Николаю и быть не надо. Это там всякие Гондурасы, Никорагуа и Сектор Газа, там война и убивают людей. А для него война закончилась в сорок пятом, когда Коли ещё и близко в проекте не было. Нет, конечно, ещё Афган был. Но он как — то обошёл Коляна, не задев, практически, ни с какой стороны. Друзья там не были, да и сам Коля благополучно отслужил срочную в Рязанском полку ВДВ и поступил в военное училище, под самый выпуск и случился вывод войск. Так что война потенциально Николаю не грозила, а значит и реальной была постольку — поскольку. А тут вляпался по самое нихочу. Приехал, называется в командировочку с открытой обратной датой.

Ринат не торопясь выбрался из неуютного салона АН — 12, со стороны, с интересом рассматривая разношёрстную толпу вновь прибывших. Растерянные лица солдат, нарочито строгие — офицеров. За всем этим ясно читалась неуверенность и смятение. Какой-то майор, выстроив прямо на поле группу солдат, цветистым матом перечислял все кары, которые он нашлёт на солдата, расстегнувшего верхнюю пуговицу воротника. Ну, мастер! Таких многоэтажных матов Ринату давно слышать не доводилось. Жаль, не дали ему закончить. БТР, лихо уворачивающийся от снующих прямо под колёсами военных, чуть не влетел прямо в строй. Сидевший на броне краснолицый дядька без знаков различия сипло обложил самого майора на предмет: «Надо знать, где людей своих строить» и «Понаехали тут». Майор смешался и быстро увёл своих людей с аэродрома. Спектакль закончился, и нужно было искать попутку, чтобы доехать до своей части. Ринат двинулся к выходу с лётного поля и тут заметил санитарную «таблетку», стоящую возле какого — то «борта». Несколько солдат таскали внутрь носилки с раненными, деловито суетились санитары, а под фюзеляжем спряталась от ветра маленькая женская фигурка в солдатском бушлате, одетом поверх относительно белого халата.

— Ксюха! Сколько лет, сколько зим!

— Ринат! Привет! Дай я тебя расцелую. Как ты? Как рука? У тебя же плечо всё разворочено было.

— Ничего. Биопротез поставили. Видишь, как настоящая.

— Как биопротез?

— Элементарно, Ватсон! Изобрели, а попробовать не кому. Вот я и дал пришить. Всё хорошо, только на женщин реагирует.

— Убери руки, болтун! А я и уши развесила. Даже не верится, что мы тебя здесь грузили на борт, а ты в беспамятстве всё автомат искал. А сейчас лапшу на уши вешаешь живой и здоровый.

— Кстати об автомате. Ты знаешь, на большой земле прекрасно без него обходился, а сейчас, как голый.

— У меня в таблетке мой лежит. Если так необходимо, возьми пока поносить.

— Меня захватишь до части?

— Подожди. Улажу формальности и назад. Нет, ну всё-таки выглядишь, как огурчик.

— Как мой аккордеон? Не пропили ещё?

— Нет. Я его подальше закинула. Видеть его не могу. Ты помнишь, Михалыч с большой земли водку привёз, мы пир с танцами закатили. Ты так играл! А через день тебя --">