Людмила Ивановна Рублевская - Геракл у Адмета

в стёкла бьются, как пьяные бродяги, жирные зелёные мухи, а на скамье под образами сидит Петро Помидорчик, и его красное лицо аж сморщилось от страданий.

– Али у хозяина зубы болят? – сочувственно тонкий голосок Мамоньки подействовал на печального Помидорчика, как горчичная припарка.

– А братец ты мой, а головушка же моя пропащая! Грешный, грешный был, вот и наказал Боженька!

Помидорчик повис на тонком Шлопаке со всей силой своего горя, так что Мамонька зашатался, не столько от тяжести, сколько от сильного запаха перегара. Душа у Шлопака была чуткая и доверчивая и вскоре также разрывалась от разделённого с хозяином дома горя.

Две недели назад в дом уважаемой вдовы Крыси пришли необычные гости: шесть женщин, преимущественно пожилого возраста, в тёмных длинных платьях и белых платках, плотно обвязанных вокруг головы, один хромой старик и высокий бородач в белой хламиде с толстенной книгой, которую он нежно прижимал обеими руками к груди. Странная компания целый день не показывалась на улице, только из окон тётки Крыси доносились протяжные, но мелодичные песнопения, украшенные мощным басом – видно, крупного бородача. Соседи от любопытства млели. Но быстро смогли полностью удовлетворить своё любопытство – бородач пригласил всех желающих на духовную беседу. Это действительно оказался незаурядный человек. Может быть, даже пророк. По крайней мере, сам себя он так и называл. И проповедовал он вещи вполне понятные, хотя и сложные для воплощения: чтобы попасть в Царство Небесное, надо здесь, на земле, уподобиться Господу нашему и Его апостолам, а для этого немедленно распродать всё своё имущество, выручку отдать ему, бородачу, который удостоился постичь небесную мудрость, и двинуться по грешной земле с проповедями упомянутой мудрости. Поклонницы в белых платках слушали своего пророка с таким умилением и преданностью, что, казалось, вокруг того действительно распространяется неземной свет. Пророк щедро цитировал высказывания из толстой книги о конце света, и слушатели (в основном, правда, слушательницы) заливались слезами от осознания греховности и неминуемой гибели.

Правда, поплакав и пожертвовав святому человеку определённое количество семейных денег, жительницы города Б* покорно возвращались в семейное ярмо.

Все, кроме тёти Насты.

Наверное, контраст между развесёлым пьяненьким Помидорчиком и возвышенным суровым пророком был слишком впечатляющим для её женской натуры.

Помидорчик вернулся из корчмы и увидел на столе пустую шкатулку, где Анастасия хранила остатки приданого – горстку серебряных рублей, два золотых кольца и золотые монисты. При кратком обзоре выяснилось, что исчезли и припрятанные в копилке деньги. На испуганный рёв Помидорчика пришла соседка и сообщила, что Наста-Клёцка подалась в святые сёстры к бородатому пророку. Все попытки Петра вернуть жену к семейному очагу или хотя бы переговорить с ней разбиваются о железную стену духовной общности бородача, хромого и белых платков.

– Слушай, друг, копейку дам, сходи в тот проклятый дом, приведи ты мою глупую женщину с деньгами назад!

Через полчаса Шлопак Мамонька с Помидорчиковой, ещё не заработанной, копейкой в кармане стоял перед добротным домом пани Крыси, почтенной ветеринарской вдовы. Сквозь закрытые окна слышалось «аллилуйя». Шлопак вежливо постучался. «Аллилуйя» не смолкла, но скрипнула дверь, и Мамонька увидел бородатого мага, который в прошлом году на ярмарке нанимал его сидеть в восковой фигуре и дёргать за ниточки, чтобы фигура могла шевелиться. Маг платил Мамоньке пять копеек в день и строго заповедал хранить тайну живой фигуры. А Шлопаку что? Раз сказано – он так и сделает.

– Добрый день, господин маг! – от искренней улыбки Мамоньки бородача аж передёрнуло. – А я вот поручение имею...

В доме тёти Крыси горели свечи. Восемь женщин, среди них хозяйка со строго поджатыми губами и дородная Помидорчикова Анастасия, сидели на лавках вдоль стены и сверлили глазами Шлопака. Плотно повязанные белые платки напоминали не столько о монастыре, сколько о больнице. Старик угрожающе расхаживал за спиной гостя, и его хромая нога придавала шагам ритм похоронного марша. Бородатый пророк, известный Мамоньке под именем Мага, возвышался перед щуплой фигурой Шлопака, как Самсон перед филистимлянами.

--">