Гийом Мюссо - Ты будешь там?

«Объявляется посадка на рейс семьсот одиннадцать до Сан-Франциско, выход номер восемнадцать».

– Это твой самолет? – спросила она, высвобождаясь из его объятий.

Он кивнул.

– Ты хотела мне что-то сказать перед отъездом?

– Да. Я пройду с тобой до паспортного контроля. – Илена взяла его за руку. – Элиот, я знаю, что мир на грани катастрофы: холодная война, коммунистическая угроза, гонка вооружений…

Она говорит это со своим южноамериканским акцентом, который так ему нравился. Каждый раз, когда они расстаются, ему кажется, что он видит ее в последний раз, такую необыкновенно красивую и любимую.

– …Истощение природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, исчезновение тропических лесов…

– Илена…

– Да?

– К чему ты клонишь?

– Я хочу, чтобы у нас был ребенок, Элиот…

– И ты хочешь, чтобы мы приступили к решению этого вопроса прямо здесь, в аэропорту?! У всех на глазах?!

Это все, что он смог сказать, – отшутиться, чтобы скрыть удивление. Однако Илена говорила серьезно.

– Я не шучу, Элиот, я советую тебе как следует об этом подумать, – сказала она и пошла к выходу.

– Постой! – крикнул он.

«Мистер Элиот Купер, вас просят срочно пройти на посадку к выходу номер восемнадцать».

– Черт! – выругался он сквозь зубы и решительно двинулся к эскалатору.

Поднявшись наверх, он обернулся, чтобы помахать Илене.

Сентябрьское солнце заливало зал.

Элиот искал Илену глазами, но ее уже не было.

* * *

Элиот собирался выйти из аэропорта и взять такси. Но вдруг почувствовал, что голоден. Взволнованный словами Илены, он не притронулся к еде в самолете. А холодильник дома, как обычно, пуст. На треть ем этаже Элиот заметил кафе «Голден Гейт». Он несколько раз заходил сюда со своим лучшим другом Мэтом, который часто летал на Западное побережье. Сев за стойку, Элиот заказал салат и бокал шардоне. Он устало потер глаза и попросил жетоны, чтобы позвонить из телефонной кабинки в глубине зала. Во Флориде было уже за полночь, но Элиот все-таки набрал номер. Никто не ответил. Илена была дома, но, видимо, не хотела говорить.

«Можно было догадаться, что она не станет брать трубку. Я повел себя как полный дурак…» – подумал он.

Однако Элиот не чувствовал сожаления. Ведь это правда: он не хотел детей.

И вовсе не из-за того, что не любил Илену. Нет, ее он обожал, и она отвечала ему взаимностью. Элиот считал, что одной любви тут недостаточно. В семидесятые годы двадцатого века человечество выбрало для себя гибельный путь. И он не хотел брать на себя столь тяжкую ответственность: отдать маленькое существо на растерзание этому жестокому миру, перевернувшемуся с ног на голову.

Но Илена даже слышать об этом не хотела.

Вернувшись к стойке, Элиот заказал кофе. Он нервничал и хрустел пальцами, даже не замечая этого. В кармане пиджака он нащупал пачку сигарет и, не удержавшись, закурил.

Элиот знал, что пора бросать. Все вокруг говорили о вреде табака. Еще пятнадцать лет назад ученые установили, что никотин вызывает зависимость, и, сам будучи доктором, Элиот прекрасно знал, что курильщики гораздо чаще заболевают раком легких и страдают от сердечно-сосудистых заболеваний. Но, как большинство врачей, он больше беспокоился о здоровье пациентов, чем о своем собственном. К тому же сигареты являлись символом роскоши и культурно-социальной свободы…

«Я обязательно брошу курить, – думал Элиот, выпуская струйку дыма, – но только не сегодня…» Он чувствовал, что сейчас слишком устал для этого.

Элиот рассеянно посмотрел в окно ресторана и вдруг увидел странного мужчину в голубой пижаме, который пристально смотрел на него. Он прищурился, чтобы лучше рассмотреть его. На вид мужчине было около шестидесяти. Небольшая, едва начавшая седеть борода делала незнакомца похожим на Шона Коннери. Элиот нахмурился. Что в этот поздний час делает в аэропорту босой человек в пижаме?