Вячеслав Прах - Храм мотыльков

– Да.

– Прошу прощения, – Фредерик не поверил своим ушам и совсем не был готов к такому повороту событий. – Правильно ли я понял, что вы пришли в психиатрическую лечебницу по своей воле?

– Верно.

– Почему?

Не то чтобы Фредерик поверил этому заявлению, но ему хотелось услышать эту удивительную историю самого искреннего на свете лгуна. Его, конечно же, предупредили бы, что Ричард Ло пришел сюда сам.

– Я пришел, потому что мне хотелось получить у вас работу, согласитесь, что общаться с людьми моего теперешнего ранга – неописуемое наслаждение, а еще и полагать, что их можно вылечить, – верх всякого блаженства и самонадеянности. Но вместо того, чтобы взять меня на самую скромную должность, скажем, хотя бы санитаром, как Гарри, меня приписали к больным. Не самый приятный поворот, правда, доктор? – ухмыльнулся Ричард Ло.

Фредерик не мог составить четкий портрет своего собеседника – он знал о нем слишком мало, практически ничего.

Ни один мускул на лице психиатра не дрогнул. Доктор не нашел в словах больного ничего забавного и решил перевести разговор в другое русло. Где нет лжи, а только факты и правда.

– В вашей истории болезни указано, что вы владеете гипнозом. Расскажите мне об этом.

– Снимите с меня повязку, доктор.

Эта странная просьба должна была быть проигнорирована специалистом в области исследования тюрем и плохо освещенных темниц, куда люди попадали против собственной воли, так как снять повязку с глаз того, кому надели эту повязку другие, зная о нем куда больше, было бы неуместно и даже опасно. Фредерик не мог позволить этому человеку взглянуть на комнату, плохо освещенную желтым тусклым светом, от которого быстро устают глаза, на деревянный стул, бетонный пол под ногами и небольшой деревянный столик, на котором стояла ваза с искусственным цветком – тюльпаном с розовым бутоном. Он не мог позволить своему пациенту взглянуть на все это, а уж тем более – в собственные глаза. Доктору Брауну было известно о Ричарде Ло только то, что у него обнаружено острое психическое расстройство. Почему ему предоставили так мало информации?

– Что будет, если я сниму с вас повязку, Ричард? – спросил доктор прежним спокойным голосом.

– Я смогу доказать вам, что не болен.

– Так докажите мне это с повязкой, Ричард. Человеку, чтобы доказать, что он здоров, необязательно видеть тусклый свет этой комнаты или мои глаза.

– Вы ошибаетесь.

– Почему?

– Потому что у вас темные глаза, доктор. Потому что ваш неряшливо завязанный серебристый галстук слишком давит на мои глаза.

Фредерик затаил дыхание и услышал стук своего сердца. Не в ушах, а изнутри, словно из пустой коробки, раздавался грохот. Браун всем телом почувствовал, как взгляд сгорбленного человека обшаривает его со всех сторон. Или это доктору сейчас показалось, а на самом деле больному о цвете его глаз и галстуке рассказал санитар Гарри, с которым они иногда ведут разговоры по душам.

– В вашей повязке есть щель, сквозь которую вы видите меня?

– Я думаю, что нет.

Доктор встал со стула и направился к выходу. У двери он остановился и постучал. За ней послышался низкий мужской голос.

– Доктор Браун? Чем я могу вам помочь?

– Зайдите, Гарри.

Дверь открылась, и в комнату, обитую плотным слоем ваты, вошел невысокий худой мужчина. Первое, что заметил доктор, окинув беглым взглядом санитара, – тремор рук и нерешительность во взгляде.

– Будьте добры, Гарри, принесите плотную темную повязку.

– А в чем дело, доктор?

– В повязке моего пациента есть щель.

– Но, доктор… На нем самая плотная повязка, – сказал осторожно санитар, словно оправдываясь и извиняясь. Доктору Фредерику показалось, что Гарри над ним издевается.

– Как это понимать?

– Меня вчера просил принести новую повязку доктор Стенли. У меня других больше нет.

– Вот, значит, как… Решили мне устроить сюрприз… Ну, хорошо. – Доктор о чем-то глубоко задумался, а затем сказал: – Не смею вас задерживать, Гарри. Можете возвращаться к работе.

– Хорошо, доктор Браун.

– Гарри… – врач снова его остановил. – Сделайте мне маленькое одолжение, – сказал он шепотом, чтобы эти слова не услышал Ричард Ло. – Не сообщайте, пожалуйста, моему пациенту, день на дворе или ночь.