Антон Бородачёв - Всё, что я о ней помню

разговор в тот вечер. Что я сказал в самом начале? И что на это ответила она? Я помню лишь то, что говорить с ней мне было очень просто. Слова цеплялись одно за другое, и я даже не замечал, как наш разговор постоянно меняет направление, а людей вокруг нас с каждым часом становится все меньше и меньше.

Ту девушку у бассейна звали Кристина, и в этот вечер весь мой мир носил то же имя, что и она. Ей было около 25-ти. У нее были темные волосы и веснушки на щеках. Она отлично говорила по-английски и зарабатывала тем, что продавала медицинских кукол для разных университетов Европы. Мне было легко рядом с ней, как будто наш разговор и все то, что происходило с нами в тот вечер, было чем-то абсолютно естественным для меня. Я не знаю, что это было… У меня просто не хватит слов, чтобы описать это чувство. Нечто подобное бывает ранней весной, когда ты просто чувствуешь себя счастливым без причины. То же самое я испытывал тогда, рядом с ней. И это было что-то по-настоящему удивительное.

В тот первый вечер я просто проводил ее до гостиницы, и мы разошлись. Но на следующий день все повторилось снова. Над морем хлынул дождь, и, запертые вдвоем внутри одного крошечного отеля, что стоял на берегу, мы с тех пор почти не расставались. Мы ели, пили, часто занимались сексом, а по вечерам смотрели какие-то танцевальные шоу по телевизору, что висел на стене. А еще мы постоянно болтали ни о чем — разговоры ради самих разговоров — как будто мы специально обходили в них все серьезные темы. Она показывала мне фотографии тех странноватых кукол, которых продавала для своей компании, а я рассказывал про весну в Греции и о том, как медленно садится солнце над Эгейским морем.

Она говорила: «Обними», и я прижимался к ней всем телом, как будто мы были двумя астронавтами, оторвавшимися от космической станции и теперь парившими в невесомости в абсолютной тишине. Мы были вдвоем — а вокруг нас только бесконечный космос. Я почти любил ее, но эти слова всегда были для нас под запретом.

В те три дня, которые мы провели вместе с Кристиной, я спал очень мало. Она постоянно болтала о чем-то, и потому все мои сны были какими-то обрывочными, неровными. Я понимал, что нам скоро придется расстаться, и от мысли об этом мне не хотелось терять ни единой секунды, которую я мог провести рядом с ней. Мы были вместе около семидесяти двух часов, но это время в том крошечном отеле на берегу было для меня дороже 30 лет, что я успел прожить до встречи с Кристиной.

Я знал, что совсем скоро нам обоим уезжать: мне — в Минск, а ей — в Киев. И знал, что у наших отношений очень короткий срок годности. Наверное, где-то в глубине души она тоже знала об этом. Но мы оба молчали, как будто для нас двоих это было просто игрой. Как будто от неправильно сказанных слов все могло разрушиться в одно мгновенье.

Никогда не говори на серьезные темы…

Кристина нарушила это правило всего один раз, в ночь перед своим отъездом в Украину. Перед этим мы долго молчали, и я даже удивился, когда она вдруг спросила меня: «Если бы сегодня была наша годовщина, куда бы ты пригласил меня»?

Я задумался, но лишь на секунду. Как будто еще до того, как она задала этот вопрос, я уже точно знал, что ответить. Я сказал: «Я бы пригласил тебя в этот самый отель, где все началось. По крайней мере, мне еще раз было бы приятно вернуться в это место. Я был счастлив здесь. И это море и дождь за окном всегда будут для меня чем-то особенным».

— Как наш личный кусочек вселенной?

— Наверное… Что-то вроде того.

Кристина затянулась сигаретой, и в голубом свете телевизора я увидел, что она улыбается, как будто пытаясь распробовать эту мысль на вкус.

— Я согласна, — наконец ответила она. — Только пускай это будет этот номер, а не тот бар у бассейна, где мы встретились. Я бы предпочла отметить годовщину в этом самом номере. Чтобы вокруг не было никого из посторонних. Пускай все будет, как сейчас. Будем слушать дождь, есть пиццу и смотреть «Танцы» по телевизору. Я бы хотела так…

Я кивнул: «Договорились».

А уже на следующий день она собрала чемодан, и я проводил ее на железнодорожную станцию. Мы не прощались, хотя оба понимали, что, скорее всего, эта встреча для нас будет последней. Мы оба были связаны чем-то — работой или отношениями. К тому же я почти не знал ничего о ней. Эти 72 часа рядом с Кристиной были для меня --">