Леонид Андреевич Гартунг - Был такой случай…

Черныш, правда, отнесся к делу без энтузиазма: составил акт, измерил складным метром следы на земле и на этом поставил точку. Но все же обидно…

И, вообще, не понятно, почему Перелясовы не купят себе отдельный дом? Эльма Самойловна, жена Перелясова, говорит, что нет денег, но вряд ли это так. И она, и ее муж Модест Антипович просто прибедняются. Оба — пенсионеры, но денежки у них, как видно, водятся. Они не в пример богаче Кораблевых: телефон у них, цветной телевизор, водопровод на кухне, верандочка, качалка, ковер и многое другое.

Лучше всего, конечно, телевизор. Без него какая жизнь… Правда, Федя нашел выход: взбирается на третью перекладину той лестницы, которая ведет на чердак, и заглядывает в перелясовское окно. Поверх занавески отлично виден экран. Иногда мешает затылок Модеста Антиповича. Но, к счастью, когда дело доходит до футбола, Модест Антипович уже дремлет, склоняет голову ниже и ниже, и тогда видно все до мельчайших подробностей. Спрашивается — зачем ему телевизор?

Федина мама сердится, усовещает сына:

— Где ты был? Опять у чужого окна? Охота унижаться? — Свои нравоучения она обычно заканчивает поговоркой: — На чужой каравай рот не разевай.

Что ж, это вполне резонно, но недолго осталось Перелясовым гордиться телевизором. Скоро у Кораблевых будет свой.

Мама об этом ничего не знает. Федя и Таиска втайне от нее копят деньги. Накоплено только 282 рубля. Но это неважно. Решено — значит, будет, хоть через год, но обязательно.

Откуда у них деньги? Очень просто: Таиска что-то берет считать на Моторном заводе, а Федя подрабатывает на железной дороге. На лето составилась студенческая бригада. Туда приняли Леньку Бублика, а тот потащил за собой Федю. Бублик сам на волоске, но все же позаботился о друге. Состоялся разговор со студентами, в котором Бублик превозносил достоинства Феди:

— Вы знаете, какой он жилистый!

— Не похоже…

— Это на вид он мелкий, а так почти взрослый. В каждом классе по два года сидел.

Все это, конечно, выдумки. Ни в одном классе Федя не сидел… Но на этот раз он не мешал врать Леньке — сопел и помалкивал. Студенты тоже, видимо, понимали, что Ленька преувеличивает, но не подавали вида.

— Пусть ходит. Посмотрим.

И Федя старался изо всех сил.

А вообще-то хорошо: ночь, пустынные улицы, желтые, зеленые и красные огни товарной станции. Легче всего было разгружать вагоны из Средней Азии — студенты где-то достали желоб, и по нему сами катились арбузы. Иногда какой-нибудь неудачник выскакивал на асфальт, разбивался. И тогда он становился сладкой добычей ребят.

…Есть у соседей и овчар Нерон. На ночь Перелясовы открывают калитку в цветник, чтобы Нерон до утра караулил их лилии. А днем он больше в конуре. Конура у него отличная. Просторная, сухая, с застекленным окошечком и пенопластовым ковриком. Только электричества не хватает. Конура — что твоя квартира. Сам бы жил. Сомнительно только одно — как правильно называть собаку. По этому поводу получился спор у Феди с Таиской: она утверждала — надо «овчарка», а Федя говорит — «овчар», так как Нерон мужчина. По замыслу Перелясовых, Нерон должен бы стать диким и злым, но Федя давно уже его закадычный друг.

Подружиться с Нероном не так-то просто. Федя, чтобы приручить собаку, вылавливал из своего супа куски мяса. Один раз сестра застала его за этим делом. Пришлось сочинить, что мясо нужно для рыбалки. На него, будто бы, карась здорово клюет. Таиска поверила — она в рыболовецких делах ни в зуб ногой. А вообще-то Федя врать избегает. Он убедился, что говорить неправду хлопотно. Соврешь, а потом в голове держи, что соврал и кому. И действовать соответственно. Так, например, после того разговора о карасях, хотя и не очень-то хотелось, пришлось топать с удочками на озеро. А это километров шесть только туда. В общем, Федя не раз убеждался, что гораздо проще говорить правду: сказал — и ходи себе гоголем, ни о чем не думай.