Бранимир Щепанович - Смерть господина Голужи

чей-то скорбный голос.

— Не нам ли назло?

Господин Голужа перестал есть: тонкие длинные его пальцы задрожали на покрытой пятнами скатерти. На всякий случай он промолчал.

— Между прочим, а что вам понадобилось в нашем городке?

— У вас здесь какое-нибудь важное дело?

— Или, может быть, вы скрываетесь от кого-нибудь?

Он зашевелился, словно намереваясь встать, но лишь закурил сигарету. Потом повернулся и удивленно на них посмотрел.

— Объяснитесь же, приятель, может, вы заблудились?

Господин Голужа и сам задался вопросом, случайно ли он оказался здесь или же что-то необъяснимое, засевшее в его душе помешало ему поехать на море. Впрочем, сейчас это было не важно. Три дня назад при пересадке с одного поезда на другой ему пришлось долго ждать на пустынной, засыпанной раскаленным шлаком железнодорожной станции, и это нечаянно свалившееся на него время он решил использовать для осмотра этого, судя по всему, прелестного городка. Но пока он бесцельно бродил по его украшенным старыми деревьями улицам, у него внезапно — без какого-либо разумного основания — пропало желание ехать к морю, которого он никогда не видел, и, долго не раздумывая над тем, правильно ли он поступает, он перенес свой скромный багаж в номер гостиницы, два узких окна которого смотрели на реку. А когда в тот же день в многочисленных кофейнях обнаружил, как потрясающе дешево здесь кормят, то очень обрадовался возможности провести свой не частый отпуск экономно и даже — принимая во внимание подозрения, которые он очевидно вызывал, — интереснее, чем на море, от ого он столь неожиданно отказался.

— Я выбрал ваш городок, — сказал он наконец.

— Для чего вы его выбрали?

У людей перехватило дыхание.

— Чтобы отдохнуть.

— Это неправда, сударь. В мире не найдется такого безумца, который станет терять здесь драгоценное время, коль скоро он не вынужден к тому обстоятельствами.

— Ну, что ж, — он нервно откашлялся. — Значит, я по ошибке сошел с поезда.

— Какого поезда? Что вы выдумываете? И потом, если вы по ошибке сошли с поезда и оказались здесь, то почему вы уже здесь три дня?

— Почем мне знать? Видно, мне полюбился ван крохотный городок.

— Вы еще и смеетесь над нами, будто мы сами не знаем, что у нас нет ничего, что можно было бы полюбить.

Господин Голужа повесил голову. Прислушиваясь к перестуку мелкого дождика, посыпавшегося наконец с раскаленного августовского неба, он придумывал ответ, который бы всех удовлетворил.

— Мне пришлось здесь остаться, так как я заболел.

— Если вы больны, то почему вместо лекарств и настоев вы пожираете жирное и наперченное мясо! Зачем вам летом столько калорий?

— У вас так дешево кормят, что у разумного человека невольно поднимается аппетит.

— Ерунда! У вас совсем иные причины: вы, видимо, собираетесь с силами. Вы к чему-то готовитесь.

— Верно! — воскликнул он. — Я собираюсь на море!

— А зачем вам море, если вы даже плавать не умеете? Или, может быть, кто-нибудь другой будет за вас плавать?

Незнакомец умолк, сознавая, что ему ничем больше не удастся рассеять их подозрительности, перераставшей уже в угрозу: голоса у них дрожали, а руки нервно двигались. Поэтому он решил немедля уехать.

— Мы вас спрашиваем в последний раз: почему вы выбрали и полюбили именно наши городок?

— А если я вам этого не скажу?

— Тогда мы придем к выводу, что вы замышляете нечто гнусное. Быть может, вы намереваетесь совершить убийство? — Неужели я похож на человека, который может поднять руку на другого?

— Ишь ты! Рука только и поднимается на другого, высокочтимый господин.

Дрожащими пальцами он ослабил узел галстука и расстегнул пуговичку под горлом.

— Глупости! — вздохнул он не без досады. — Настоящий человек, вероятно, в состоянии рассчитаться и с самим собой!

— Не решили ли вы покончить счеты с жизнью? — шепнул некий человечек, став при этом еще меньше.

Глядя на их серьезные и напряженные от ожидания лица, господин Голужа захотел подшутить над ними: ведь они не давали ему покончить с гуляшом!

— Ну, раз вы загнали меня в угол, признаюсь: я выбрал ваш очаровательный городок для того, чтобы проститься с жизнью.

Вскочив со своих мест, все окружили его плотным кольцом, взирая на него теперь с каким-то болезненным почтением. Это понравилось ему, и, загадочно усмехаясь, он неторопливо зажег сигарету.

— Господи, --">