Сергей Коколов (Capitan) - Время любви

не только и не столько за ораторский дар, партийцы не прочь были попользоваться и Машкиным телом.

Сам товарищ Сольцев провел с ней несколько просветительских бесед, объяснив, что всякая там любовь-морковь есть буржуазный пережиток, и в ближайшем времени будет искоренена, как и все остальные пережитки. В конце концов, почему женщина должна принадлежать одному мужчине? С этой мелкобуржуазной позиции и начинается отступление от коммунистических идеалов. Революция дала свободу выбора. Иными словами, любовь по революционному — это свобода выбора. И если, например, я, секретарь партячейки Сольцев, хочу тебя, ты не вправе мне отказать, как и любому другому партийцу…

Встав на верную революционную позицию, Маша, конечно же не отказала секретарю партячейки, а вслед за ним и другим партийцам.

…Однажды, в отсутствие жены, Никодима навестил Сольцев и сказал:

— Товарищ Балаганов, наша партийная ячейка постановила организовать в вашем доме коммуну. На выселение — два дня!

Никодим зарычал, и хотел послать его по-русски, но Сольцев остановил его властным жестом и произнес спокойным издевательским тоном…

— Власть изменилась, Никодим. Руководить коммуной, кстати, будет Мария Петровна.

— Кто это? — спросил Никодим.

— Ваша жена, — ответил секретарь партячейки, хлопнул дверью и удалился.

Ночью жена его так и не явилась (сколько уже было таких ночей?). Не сказать, что Никодим любил Машу. Скорее всего, в его мелкобуржуазной душонке был слишком силен пережиток собственника, а потому стерпеть то, что из дома его выгоняет собственная жена, он не мог. Благо, в селе были его друзья, которых днем он решил собрать на совет.

… На совет пришло человек семь крестьян-работяг, имевших не очень большое, но позволяющее существовать не слишком бедно, хозяйство. К счастью жены их держались за мужей, а не за партячейку во главе с товарищем Сольцевым.

— Вот, — сказал Никодим, — дом у меня отбирать собираются и некую коммуну создавать… И кто? Кто! Машка!

— Так она же подстилка партийная! — произнес Иван.

— Но-но! — сжал руки Никодим.

— А что «но»? Все бабы в селе знают…

В комнате повисло тяжелое молчание, которое прервало появление Машки.

— Вот и женка явилась… — произнес Никанор. — Проходи, садись! Расскажи мужу где по ночам пропадаешь, с кем время проводишь.

Маша рванулась к двери, но дверь уже заслонил своим телом Иван.

Никанор подошел к жене вплотную и наотмашь сильно ударил по лицу. Маша упала, а поднявшись, зло сверкнула волчьими глазами и отвесила Никанору звонкую пощечину.

В комнате повисла тяжелая пауза.

— Ты, — выпалил Никанор. — Мужа? Партийная подстилка!

— Мужа? — крикнула Машка. — Мой муж — партячейка.

— …которая тебя и ебет, — сказал Иван.

Маша резко развернулась.

— Что сверкаешь глазками? — сказал Иван, — Не так что ли?

— Да что вы, подонки буржуазные, понимаете? — произнесла Машка. Пролетариат — вот настоящая власть. А любовь, любовь — по-революционному это свобода выбора.

— Я тебе щас дам свободу выбора… — Никанор сжал кулаки. — Спала с Сольцевым?

— Спала, спала, спала! — выпалила Машка.

— А вот мы сейчас тебя по кругу…

… Машку нашли поздней ночью, истекающей кровью, почти при смерти и принесли в партячейку.

— Кто эти подонки? — спросил Сольцев, едва Машка пришла в себя. — Убью!

— Не надо, — прошептала Машка разбитыми, опухшими губами… — Они и так наказаны…

— Наказаны? — не понял Сольцев.

— Я больна Саша… у меня сифилис.

Сказанное было шоком для Сольцева.

— И… и как давно? — спросил он, вспоминая в уме, когда в последний раз спал с Машкой.

— Месяца полтора где-то. Лечится нам всем надо…

— Ссука, — выдавил Сольцев и сплюнул на пол…

3. Хорошая девочка Маша

«Солнечный круг, небо вокруг», — пропело радио.

Маша, студентка сельскохозяйственного института, поднималась ежедневно (даже в выходные) в семь часов утра, так как считала сон занятием бесполезным. А в этой жизни еще так много всего надо успеть. Она успешно совмещала учебу и общественную работу, состояла в студенческой комсомольской организации и была инициатором большинства комсомольских мероприятий.

К Маше были неравнодушны сразу трое однокурсников: Вася Синицын, Володя Кораблев и Паша Сухов.

Вася Синицын был стилягой, носил длинные волосы и одевался весьма крикливо.

От его --">