Евгений Александрович Козлов - Склеп духовных скреп

гуманитарная вся в морщинах, а глаза смертельно злющие. Но глупышкам малолетним, что с того, что историк стар и некрасив, главное, что он хорошо умеет изображать величину. Может быть, поэтому и сошлась с ним одна глупышка красавица, по любви ли, или по какой другой причине, не столь важно. Итог отношений показывает их некогда неизвестную структуру, итог обнажает то, что некогда было сокрыто. Их злополучная связь закончилась трагедией. Выстрелил он в нее, а тело всё спрятать намеревался. Мешочки же в речку сбрасывал. Вот только беда, один рюкзак возьми, да и не утони, взял, да и поплыл по речке. Убийца как это увидал, так недолго думая полез топить сверток этот, да в итоге сам чуть не утоп. Выловили этого гуманитарного убийцу, а в мешочке девичьи ручки оказались. После же задержали историка. Потом на реконструкцию убийства его водили, но он-то в том специалист, всё показал, как дело было. Да и тут хотел историк себя кортиком убить, да не дали. Вот вы Бибиков, как думаете, где окажется ваш собрат историк, в тюрьме или в доме для умалишенных среди других императоров?

“Нет, не пьян он. Просто он отъявленный циник, вот и всё”. – подумал Бибиков, выслушав рассказ Неверова.

– Какую мерзкую историю вы только что мне рассказали. – ответил Бибиков. – Бедную девушку, конечно, очень жалко. Зачем она только связалась с этим насильником. Да, насильником, вы не ослушались. Ведь он был увлечен войнами там разными, оружием, сам вот оружие имел. И всё это атрибуты насилия характеризуют насильника. Вот императоры эти, монархи, президенты, те же насильники, убивающие свой народ на войнах. Эти ружья расставлены повсюду, и они обязательно выстреливают, в историческом процессе так уж точно. Оно всегда так происходит. Я же, в свою очередь, всегда думал, и буду считать, что всякое насилие есть зло, и история историков о том охотно чистосердечно свидетельствует. Вот только свидетелей ужасов слушать не хотят, их хотят поскорее похоронить, дабы осталось только мнимое величие и ложные подвиги. А историки что? Только изучают чужие преступления и иногда совершают и свои злодейства меньшего масштаба.

– Правильно толкуете, Бибиков. Историки – это собиратели душ мертвых. Но позвольте, спросить, а какие души мертвых вам нужны для коллекции?

      Бибиков несколько сконфузился, неверовское выражение “души мертвых” его несколько поразило и о чем-то сугубо литературном напомнило.

– Не пойму, о чем или о ком вы меня спрашиваете?

– Всё просто, Бибиков. Для меня Русия это своеобразный склеп, где власть – это души мертвых. Это исторические личности, которые историки собирают в свои книжечки. Это коллекции личностей, которые как бы мертвы, но их помнят, как живых, либо это живые люди, которых народ хотел бы поскорей захоронить. Вы же историк, Бибиков, вам хорошо знакомо коллекционирование душ. Разве я не прав? Если я не прав, то поправьте меня.

– Так-то оно так, но я-то тут причем? Я не историк.

– Бибиков, не принижайте себя, вы же не религиозный человек.

“Всё-то он обо мне знает. Что ж, хочет обманываться, пусть будет так”. – подумал Бибиков.

– Похоже на то. – согласился Бибиков. – Я порою занимаюсь коллекционированием не душ всяческих кровожадных тиранов, убийц и мстителей. Я люблю высматривать среди людей добрые души, чьи добродетели смогут однажды подтолкнуть ныне живущих людей на не менее значительные добрые деяния.

– Об этой вашей странности я осведомлен. – сказал Неверов. – Вот только таких добреньких душ, как вы выражаетесь, совсем немного. Читателю интересен тиран победитель, тиран мученик или тиран мучитель. Народ готов любого мерзавца оправдать, лишь бы тот победил в войне, либо увеличил территорию государства. Это подобно тому, как какой-нибудь мужик бьет свою семью, мучает её по-всякому, но в то же время тот мужлан недавно избил бандита из соседнего дома, и будто бы это его насилие сглаживает память о другом его насилии. Так жизнь утроена, Бибиков, и вы, ни ваши праведники ее исправить никак не сможете. Вот вижу, у вас есть книги о пацифистах. Они никому не интересны. Как и вы, Бибиков мало, кому интересны. Чем вы вообще живы? Вы бездомный человек, Бибиков. Эти ваши добрые души вас не прокормят. Да и жениться вам пора, как-никак четвертый десяток начали жить. Вас уже, я слыхал, местным юродивым называют. Это нехорошо, Бибиков, очень нехорошо.

“Эдак закрутил, всё-то он обо мне знает. Или прикидывается, что знает”. – подумал Бибиков и --">