Сергей Марксович Бичуцкий - Справедливость

– сейчас! Грозное и неумолимое! И совершенно неважно, какова степень опасности и последующего наказания. Совершенно! Страх тут же выскакивал из лохмотьев суеты, липкими мерзкими ручищами сжимал сердце, парализовал ум и волю, и в ультимативной форме требовал спасения! Любой ценой! Солгать? Да это же самое безобидное, что можно сделать! И если здесь, именно в этот момент, ты можешь избежать немедленного возмездия, так почему бы и не воспользоваться таким простым и действенным способом? Себя-то жалко! Очень! Ну, а что делать? Жалко себя!!! Понимаете? Вот, такая формула жизни! Из какой-то на первый взгляд мелочи родилось в душе Антохи эдакое чудовище – внешне незаметное, но очень ядовитое, исподволь разъедающее душу, а потому и опасное. Чего только в жизни не бывает! И все призывы отца не врать как-то разом померкли, потеряли свою безапелляционную силу и неоспоримость, смешались с этим таким неудачным жизненным опытом, замариновались в страхе и превратились в своё понимание правды. Не зря в народе говорят, мол, у каждого своя правда. Хотя, если присмотреться повнимательнее, то окажется, что этим Святым словом незатейливо прикрывают простую выгоду. То есть, на самом деле утверждение «у каждого своя правда» можно было бы вполне обоснованно заменить на «своя рубашка ближе к телу», и это и было бы той самой правдой, к которой вроде бы все стремятся, но кто же в этом признается? У каждого, ведь, своя «правда». Да, и вообще! А кто нынче не врёт? Да, все! Вот это самооправдание и стало определяющей чертой его становления. И не сказать, чтобы Антоха врал всегда и во всём. Нет! Но, когда, что называется, прижимало, не задумываясь прибегал к этой «соломинке», всё больше и больше погружаясь в пучину лжи. Вот и сейчас, сидя перед отцом, этот грозный начальник, владелец крупнейшей в городе строительной компании оправдывался и врал, как нашкодивший мальчишка.

Михаил Антонович редко посещал сына на работе. Пару раз, считай, за десять лет, да и то на минутку. Мимо когда проходил. И позавчера так сложилось. Гулял себе гулял, да и решил сына проведать. А то всё по телефону, да по телефону. Совсем видеться перестали.

Отца Антона Михайловича знали все (большая фотография в рабочем кабинете висела), поэтому охране даже в голову не пришло не только останавливать родителя, но даже и сообщать о его приходе секретарше. На этом Антоха и погорел. Открывает Михаил Антонович дверь в приёмную – никого. Заходит, понятное дело, без стука в кабинет, а там сынок, его гордость и надежда, массирует секретарше всякие выпуклые привлекательные места, а та делает вид, что недотрога, и будто бы сопротивляется. Стоят у стены и беззастенчиво, выпав в другую реальность, возятся-елозят, сопят, мычат, да слюнявят друг друга. Наслаждаться этим позорищем Михаил Антонович почему-то не захотел, покряхтел для порядка, кашлянул, чтобы услышали, но, поскольку увлечённая взаимопроникновением парочка никак не отреагировала, тихо эдак, немного с ехидцей, вопрошает:

– Работаем?

Всего один невинный вопрос, а как хлыстом по слюнявым рожам, да бесстыжим задницам. Как кипятком ошпарили. Такой антагонизм между ними вдруг разразился, любо-дорого! Армагеддон настоящий! Словно с рождения ненавидели друг друга, а то, что только что между ними было – это ни что иное, как борьба противоположностей. Морды раскраснелись! Пыхтят, как паровозы, отдышаться никак не могут! Глазами зыркают друг на друга! Ненавистью? Или страхом? Поди разберись! Скорее всего тем и другим! Как на войне, когда сойдутся враги в рукопашную, схватятся намертво, и «только смерть разлучит их». Вот такое хитросплетение тел, правды и лжи. Кто другой может быть и поверил бы всей этой внезапно возникшей фантасмагории, может даже и Великий Станиславский поверил бы, но только не Михаил Антонович. Уж кого-кого, а его-то на мякине не проведёшь! И сынок это прекрасно понимал! И секретарша, Катерина, понимала! Референт по-теперешнему. Понимать-то понимали, но никак не могли выйти из образа. Заклинило, что ли? От растерянности? От стыда? Ну, от стыда-то вряд ли. Был бы стыд, так и хитросплетения никакого бы не случилось. И вся тошнотность увиденного заключалась даже не в том, что, собственно говоря, случилось, а в том, что эта молодая симпатяшка была внучкой его давнишнего друга, и попала на работу к сыну по протекции самого Михаила Антоновича. Вот он, что ни наесть, казус белли! Во всей красе! То есть, получалось

--">