Сергей Марксович Бичуцкий - Справедливость

бездонно-пустотное и безжалостное вырвало его из действительности и погрузило в какое-то забытьё. То, что родители не вечны, понимал, но не ожидал, насколько будет тяжела реакция его души. Всё внутри клокотало, одновременно сжималось и рвалось наружу.

Сколько времени провёл в таком состоянии, не знал. Наконец, оторвав голову от руля и посмотрел в сторону дома. Там уже никого не было – ни скорой помощи, ни людей. Мельком взглянул на часы – половина десятого вечера. Завёл двигатель и тронулся с места. По дороге домой посетил супермаркет и купил бутылку армянского. Заехав в автоматически открывавшиеся ворота, остановился перед парадной лестницей большого двухэтажного коттеджа. Домой идти не хотелось. Открыл бутылку, налил полный одноразовый стаканчик, мысленно помянул отца и одним махом опрокинул в рот. Закусывать не стал. Не положено. Алкоголь медленно растекался по организму, унимая душевную боль, и непроизвольно стали всплывать воспоминания – и детские, и все остальные. И баня тоже вспомнилась. Куда ж без неё? Вот только обиды, которая не покидала всю жизнь, почему-то не было. Испарилась, наверное, давным-давно, а он и не заметил. А может и только что. Вспоминал нравоучения, редкие споры, и невольно удивлялся тому влиянию, которое оказывали на него слова отца. Вроде бы и не спорил с ним никогда, но в душе-то не соглашался. Не соглашался, а всё равно, в конечном счёте, почти во всех случаях поступал так, как наставлял отец. Почему так?

Оторваться от этого наваждения заставил свет, который шёл откуда-то сверху. Еле заметный поначалу, он всё усиливался и усиливался. Антон оторвался от руля, поднял голову, но ничего толком увидеть не смог, поэтому и вышел из машины. Открывшееся зрелище поразило. Всё небесное пространство от горизонта и почти до зенита занимал световой экран, на котором увидел множество людей – мужчин, женщин и детей. В глаза невольно бросалось разнообразие одежды из различных исторических эпох. Каким-то наитием Антон вдруг понял, что все эти люди – его предки. Понял и испугался, потому что все они, как один, молча и пристально смотрели на него. Наконец, какой-то детский голос сказал:

– Нет в нём любви! – и заплакал.

Кто-то повторил эти слова. Затем ещё кто-то. И вот уже все они, не хором, а каждый сам по себе, стали жалостно повторять:

– Нет в нём любви! Нет в нём любви! Нет в нём любви! – и плакать. Плакали все, и Антон ощущал, как эти слова превращаются в слёзы и падают с неба на лицо, руки, одежду, смывая с его души что-то грязное и ненужное. Он напряжённо и в смятении смотрел на своих предков, но скоро не выдержал и заплакал вместе с ними. И не заплакал даже, а зарыдал, и закричал, что есть мочи:

– Неправда! Неправда! Есть!

– Антон! Антон! Что с тобой? – прервал это наваждение знакомый голос. Он очнулся и увидел, что напротив под проливным дождём стоит жена, трясёт его за плечи, плачет и повторяет: «Что с тобой?», а чуть поодаль, прижавшись друг к другу, сыновья, испуганные и дрожащие – то ли от страха, то ли от холода.

Антон окончательно пришёл в себя, отстранил жену, схватил в охапку сыновей и бросился к дому. Супруга поспешила за ним.

Затащив детей в ванную комнату, раздел, включил душ и поставил обоих под тёплую воду. Царившее напряжение куда-то незаметно ушло, и сыновья, по обычаю, начали смеяться и баловаться. Посчитав, что отогрелись, выключил воду, и стал по очереди насухо вытирать полотенцем, хотя они и сами могли бы это сделать. Выпроводив детей, снял мокрую одежду и сам залез под душ. Мысли путались, и он, наслаждаясь под тёплой струёй воды, не хотел ни о чём думать. Согревшись и успокоившись, выключил воду, вытерся, надел махровый банный халат и вышел в комнату. Из соседней ванной вышла жена.

– Куда отвезли отца? – спросил Антон.

Алёна непонимающе посмотрела на супруга:

– Что значит, куда отвезли?

– В какой морг?

– Ты о чём?

– В какой морг отвезли папу?

– Ты о чём говоришь, Антон? Он умер? – с испугом спросила жена.

– А ты не знаешь? – уже со злостью спросил муж.

– Да откуда? Мы ж его вечером навещали, и всё с ним было в порядке!

– Как в порядке? А скорая у подъезда? А труп, который выносили санитары? А твои слёзы? – с недоумением, садясь в кресло, спрашивал Антон.

– Соседка умерла! Анастасия Петровна! А

--">