Даниил Александрович Кобылин - Комната заблуждений

в желудке. Спрятав неудобную записку в карман куртки, я закурил.

И думал, что же мне делать дальше; так и стоял, не зная, куда идти. Кто меня ждёт? Что будет дальше? Насколько это успешно? Зачем мне вся эта жизнь с бедной фантазией как её провести? Эти вопросы больно отпечатывались в моём сознании, красным проецируясь на звёздном небе. У меня не было готовых ответов. У меня не было предположений. У меня не было уверенности и должной храбрости, чтобы, при необходимости, признать поражение. У меня было только сомнение в правильности и нужности моей жизни. Она представлялась аморфной и никчёмной, лишённой хоть какого-либо смысла. Любая из этих звёзд светит и даёт больше смысла, чем звезда моей жизни. Моё существование – неизбежно сгорающая сигарета в руке заядлого курильщика. Когда он докурит и выбросит её на обочину протоптанной дороги, то тут же забудет про неё, словно она никогда и не существовала в его жизни. Ведь сколько таких ещё будет, и не упомнишь. Что я сделал за всё это время и что смогу сделать в будущем? Всё тщетно и пусто, а я биологический материал, застрявший на середине пути, беспрестанно задающий какие-то вопросы про существование и великое предназначение самому себе, переполненный трагедией. Разозлившись на упаднические мысли, я в последний раз посмотрел на спокойное течение, пытаясь запомнить его красоту навсегда, и направился дальше; грядущее было скрыто за ночной мглой.

Я медленно шёл, осматриваясь по сторонам в незнакомом районе; фонари освещали путь, на время превращаясь в маяки в чёрном море небольших трехэтажных зданий с мутными окнами. Удивительно, но ни в одном из них не горел свет. Неужели сейчас такой поздний час, когда даже заядлые совы закончили свои накопленные дела и теперь отдыхают? Или все разом вымерли, приняв волнующие объятия смерти от беспощадной чумы? Мне казалось, что я остался один на всем свете, пока на очередной скамейке, располагающейся рядом с фонарем, не увидел человека. Он лежал на ней, свернувшись и подобрав под себя ноги. Было невозможно увидеть лицо мужчины, спрятанное от освещения, но он определенно был во владении сна, приятно опьяненным своими путешествиями за грань. В какой-то степени, я ему завидовал: пребывая в полнейшем спокойствии, он просто спал, не обремененным заботами; возможно, его проблемы от этого только нарастали, но сейчас они были иллюзорны, несущественны. Я и сам хотел бы уснуть и забыться, переняв другой облик и другую судьбу, но сейчас это представлялось безответственным.

Спящий остался далеко позади. Тот мост остался далеко позади; такое ощущение, что нас разделяют века – так давно всё произошло. Предчувствие сна обволакивало меня и больше не хотелось о чем-то думать: глаза слипались, добавляя мутные пятна сна, когда я пытался смотреть ясно. Неимоверных усилий стоило переставлять ноги дальше и держать себя в бодрости. Впереди раскинулся перекресток. Имелось три направления для продолжения пути (вариант "идти назад" не рассматривался), но решение не рождалось в голове. Для меня стало настоящей проблемой – определиться по какой дороге я дальше пойду. Я боялся выбора! Выбора! Как будто есть разница, что я выберу! Словно существует другой конец! Словно за меня вечно должен кто-то решать! Я начал проговаривать терзавшее меня вслух, насмехаясь над собой; если бы такое представление нерешительности увидела хоть одна живая душа, она непременно бы тоже начала смеяться над моей слабостью и беззащитностью перед решениями. Но никого не было. Только когда всё терзавшее было высказано этому объятому мраку месту, я решился повернуть направо и продолжить движение. Без сожаления, без упрека в неправильном выборе, без продумывания бестолковых альтернатив, я шёл теперь по более просторной двухполосной дороге, оставив проклятый перекресток, приютивший несчастные души, позади; становилось только темнее. Все звёзды и луна на небе загадочно пропали, скорее всего, спрятанные тучами; теперь это было полотном чёрной материи. Мне бы не составило труда сбиться с пути такой безмолвной ночью, но других развилок более не существовало. Вдалеке различались очертания каменных тварей, пришедших из огненного подземелья нескончаемого ужаса. Но стоило дойти до них, как они растворялись, выдавая достижения неодухотворенного материального характера. Я чувствовал невероятную усталость, проходя мимо очередного однотипного здания, которые никак не менялись, и --">