Михаил Владимирович Балыш - Остров, на котором жить. Часть вторая

стилистические ошибки, возникнут, указывающие на погрешности, гирлянды ярко-красного цвета. Но отношение к истине весьма субъективное. Для кого-то красный цвет является естественной мотивацией к самосовершенствованию, кто-то считает его камнем в огород неграмотных родителей, кто-то воспринимает мелкие красные линии как гвозди, вбитые в ладони самолюбия, а для дальтоников он и вовсе зелёный. Наше доблестное противостояние, как и Попутчик, как и некоторые Арментарии чувствовали истину, видели её, осознавали, что всё население планеты находится в капкане горстки существ подобных богу. Но кто-то боролся против истины, кто-то считал её благом, а кто-то и вовсе предпочитал не замечать или видеть её в другом свете и слепо верить в святость предназначения. Возможно истина одна, но эмоциональный окрас наблюдателя делает её лишь частью парадигмы, созданной безумными теоретиками квантовой механики и не менее двинутыми поклонниками Чарльза Лютвиджа (автор книги «Приключения Алисы в Стране чудес»).

Дверь в подъезд отворилась и из афедрона покосившейся постройки выползла уже пятая по счёту старушка. Воистину, кому ещё жить в этой забытой богами глуши, вся молодёжь постепенно перебралась в столицу, откуда скрылась в просторах многообещающей заграницы. Я не удивился увиденному и продолжил пялиться на медленно закрывающуюся дверь. Внезапно чья-то ладонь энергичным движением вцепилась в край створки и потрескавшийся дверной проём опорожнился двумя крепкими мужскими фигурами. «Неужели я дождался…». На крыльце возникли уверенные блатные силуэты. Я узнал эти лица, несмотря на то, что уже две недели не рассматривал фотографии, вырезанные из старой газеты. Крупные лбы, густые брови, короткие стрижки. Они были похожи словно братья, хотя исходя из информации, предоставленной мне Вадимом, родственниками не являлись. Один из отморозков грубо отпихнул старушку, и обе мои цели двинулись прочь от дома в неизвестном направлении. Я последовал за ними. Я мог устроить расправу сразу у подножия ветхой пятиэтажки, но решил дождаться темноты. Привычка, знаете ли.

Солнце не спешило скрываться за горизонтом, и я послушно ступал по следу моих жертв. Глядя им в спины, я наблюдал за походкой мужчин, ярко характеризующей личности преследуемых. Это были отморозки с большой буквы. Если бы Репин писал картину «Быдло», на холсте отобразились бы именно они. Небо темнело. Я медленно плёлся вдалеке от двух мужчин, пытаясь быть незамеченным, мне не нужно было что бы проблемы начались до того как я буду готов к ним.

Две мои цели свернули за угол, и я поспешил за ними, остановившись у стены очередного хрупкого здания, я выглянул из-за угла. Челюсть мгновенно отвисла, не повинуясь моему рассудку, и на секунду тело сковала оторопь. Этого хватило, чтобы ожидающий меня у смежной стены дома садист всадил свой двухтонный кулак в ту самую отвисшую челюсть. «Заметили-таки». Перед глазами мелькнул гаснущий горизонт и картинка погасла.

Я лежал на жёстком холодном полу. В нос бил смрад кошачьей жизнедеятельности и запах грязи. Было темно, и лишь в глубине помещения горел слабый фонарик. Два голоса звучали тихо, но твёрдо, без намёка на шёпот. От меня, по крайней мере, суть беседы скрывать не собирались.

– В расход его. – Прозвучал низкий хриплый голос.

– Да не тупи ты, – отвечал ему такой же грубый, но более высокий, – а если это мусор?

– Чепушила что ли? – низкий голос возмутился. – Какой легаш будет при себе носить перо и Тольское шлепало? – «Обыскали всё же.» – подумал я, – «прискорбно, без оружия я мало что могу противопоставить даже голым кулакам этих кабанов».

– Слышь, не рамси скес! – хриплый высокий стал ещё выше, но от того ещё блатнее. – Включатель надо найти, не вижу ни хера.

Я усмехнулся про себя. Не существует слова «Включатель». Главное держать себя в руках и не сказать им об этом. Шансы на выживание хоть и малы, но провоцировать их полное исчезновение не стоит.

Зажёгся свет.

– Опачки, нарыл, братан.

– Метнись, глянь на терпилу.

Я сомкнул веки, притворяясь спящим. Следовало максимально тянуть время, пока не подвернётся удачный момент для побега. Ох, и накосячил же я. Отнюдь не так мне представлялась месть над обидчиками.

– Смотри, в отключке ещё, – пробасил низкий тэмбр.

– Да притворяется падла! – рявкнул высокий.

По печени, как будто ударили кувалдой. Я выгнулся, корчась от пронзившей весь торс боли и --">