Даниэль Агрон - Жизнь, любовь и белое облако. Сборник рассказов

Георгиевны, прочно и надолго. Да так, что она, Надежда Георгиевна (как вы поняли, та самая тётка Максима) сдала в здоровье и посуровела куда больше прежнего. Она была свято уверена, что девушка Лена послана в наказание за все её грехи, и даже вопрошала Всевышнего, когда же она, Надежда, умудрилась столько напоганить, что её Максиму прислали вот эту Лену).

Проблема была в чувстве. Внутреннем. Да, девушка Лена без конца говорила «люблю-люблю-люблю-люблю» и писала Максиму бесконечно во всех приложениях. Она смотрела на него неотрывно порочно-коровьими глазами из-под густо накрашенных ресниц. Она не просто ходила с ним, а прямо висела у него на руке. В основном, в посёлке девушки так понимали выражение чувств

И Максимка её (тёткин) стал как бы уже и не её (не тёткин). Нет, он был по-прежнему добрый и внимательный.

… Тётка всегда так и говорила: «Пусть рожей и кожей не вышел, и звёзд с неба не хватает – зато хороший он у меня. Добрый. И внимательный! Не то, что Варькин (Нинкин, Гульнаркин… и далее назывались различные подруги и соседки в вариациях). Надёжный!». И насчёт Максима была права.

… Так вот, хороший, добрый, внимательный и надёжный Максимка превратился в половину или даже треть себя. Остальное пропадало на свиданках с яркой и шумной (если честно, немного даже вульгарной) Леной. Либо, если племяшка был дома, залипало в недорогом китайском смартфоне, истово крутя с Ленкой, как он думал, настоящую любовь.

«Какая, к хренам, любовь! – негодуя, переживала тётка, ворочаясь в постели ночами. Постель уже десятки лет была одинокой, потому что, на самом деле, в своё время не простила кобеля и рассталась с ним, а потом как-то незаметно вползла в ситуацию рабочей лошади, живущей чужими (брата и невестки, а потом племянника) интересами.

«Максимка чистый, неиспорченный (что было чистой правдой до встречи с Ленкой), а эта!.. Ещё со школы со старшеклассниками гуляла. Вся в мамашу! А любовь-то притворяется, крутит! Стервь. Как есть – стервь!».

Насчёт старшеклассников было, пожалуй, натяжкой. Первая и пламенная любовь Максима Ленка ещё со школы добросовестно гуляла с ребятами из техникума (то есть, колледжа). Где с Максимом и познакомилась, на всеобщую беду и на её, тёткино, несчастье.

Казалось бы – что такого. Ну, уйдёт парень в армию. Ну. Найдёт эта Ленка себе другого – да кто бы сомневался? Как пить дать, больше недели не высидит! А может, у неё и кто-то другой есть сейчас, да и хрен бы с ней. Раньше другого найдёт – раньше от Максимки отвалит. Но!..

Откровением и зловещим, даже чёрным предзнаменованием для тётки стал подарок племянника Ленке, стерви (как было указано ранее) и паскуде (а что это проявится раньше или позже, тётка не сомневалась, как в приходе белой зимы после их поселковой жуткой осени).

Племянник не то, что подарил ей, а ещё и тётке показал – два обручальных кольца! Да, дешёвых. Да, простеньких. Зарабатывал, где мог, бедняга. Суть колец убила тётку наповал. Зная племяшку как беспредельно верного и преданного человечка, она прямо как в кино видела: вот он, возвращается через год, весь в надеждах, и его встречает эта хитрая, подлая и бесчестная девка, которая всё это время не то, что не ждала – ага, губу раскатали! – а нагло перегуляла со всем посёлком и со всем областным центром. И вот, встречает она его, захомутала, поработила, детей завела – ещё иди, знай, от кого! – а дальше… При мысли о последующей несчастной Максимкиной жизни на тёткины глаза наворачивались скупые слёзы. Дело не только в том, что Ленка отличалась моральной нестойкостью. Дело в том, что она, как и её мамаша, была феноменально душевно и духовно пуста. Ни стыда, ни совести – это было аккурат про неё. И девочка была даже не виновата. Она просто была органическим продолжением своей семьи. И счастья там было не видать.

Утром она поднялась, привела себя в порядок. Выглянула в окно. Максимка играл во дворе с собакой, кормил её и ласкал. Как и много лет назад. Только собака тогда была другая.

У тётки внутри всё оборвалось. Она вдруг поняла, что счёт идёт на дни, месяцы, или часы – ну, в общем, на какие-то там единицы времени, и племянника, родную кровь, пора спасать.

Тётка вышла во двор. Солнце светило, против обычного, ярко. Максимка подбежал вместе с юлящим псом.

– Далеко собралась, мам? – спросил он.

И вот с этим тётка ничего сделать не могла. Через год после ухода матери мальчик впервые назвал её «мама». «Какая я тебе…» – начала было тогда отповедь тётка, но --">