Клод Луи-Комбе (Unknown Author) - Пробел

учился говорить: пора.

И засим смежил веки. Я проник в застенок — но не отринув волевым актом назойливую очевидность предначертанного часа и тем паче не в силу утомления перед лицом мира и вещей, а в своего рода созревании души, согласной на свою темноту, на отступление в себя, на окончательный отказ от любого объекта и всякого света. Образ солнечных часов таким образом стерся. Поскольку вдали от всякой чувственной реальности во мне все еще мешкали латинские слова, все что мне оставалось, — воспоминание об окончательном суждении о природе времени, окутанное смутным ощущением, что суждение это не ново или по меньшей мере не принесло мне никакого нового знания и у меня, следовательно, есть все основания остаться с закрытыми глазами, ибо я победил неведение.

Впредь я продвигался в тени. Собственно говоря, это не было перемещением. Скорее уж сокровенным расширением беспредметного роста. Форма тела ускользала от моего попечения; я утратил чувство позы и вызванного ею физического напряжения. Меня не влекло небытие — но во мне бродила тень, захватывала меня, поглощала. Я колыхался без направления, как те во всех отношениях низшие растения, что живут на дне прудов и через ткани которых проходит дух вод. Свиваясь, развеваясь, бесцельно блуждая в покое счастливого безвременья, я, как в иле, вяз в нежном оцепенении отсутствия, словно был неким маточным телом, скорее привидевшимся, нежели живым, темнее любой плоти, наличным не столько для себя, сколько для ночи. И мое неподвижное и совершенное счастье пришло ко мне лишь потому, что ночь не была ни внешней, ни чуждой — она просто несла меня в себе, поскольку ее в себе нес я.

Если что-то с тех пор и пребывало в движении, неустанно с собой сочетаясь, с собой, себя не ища, встречаясь, — то отнюдь не я, то была тень, из которой сложены душа и ночь — из которой в ночи сложена душа. Если подчас принималась, не переставая быть тишиною, говорить тишина, то отнюдь не моим, утраченным еще до того, как я родился, голосом, а через внутренний шум проходящей между словами, как сквозь время, ночи; откуда же тогда текла речь? я подчас говорил: из сердца, подчас: из разума или души, а иногда даже: из плоти, принимая всякий раз одно слово за другое, но на самом деле то была ночь — вскормившая в собственном лоне все смыслы. И если что-то в конце концов оказалось написано, если белая страница набухла в ужасе смысла или в благодати разрастаньем глифов и графем, знаки вполне могла начертать моя рука, а слова, в темноте своих истоков, отыскать моя память, и уж не знаю, какая еще способность собрала их вместе и провела через перипетии текста. Быть может, то был я. Но это был отнюдь не я. У того, кому казалось, что это он, не осталось иллюзий: он просто вернул ночи то, что от нее получил.

Примечания

1

Боязнь пустоты... Любовь к пустоте... (лат.). Здесь и далее примеч. переводчика.

(обратно)

2

Боязнь пустоты... Любовь к пустоте... (лат.). Здесь и далее примеч. переводчика.

(обратно)

3

Убертино да Казале (1259 - ок. 1329) — итальянский теолог, монах-францисканец.

(обратно)

4

Колебание голоса (лат.) Формула схоластических споров Росцелина/Ансельма Кентерберийского, отсылающая к мнению о том, что понятие не существует, кроме как в звуке.

(обратно)
--">