Михаил Иосифович Веллер - Шайка идиотов

коэффициент 1,2. А девочкам – трое у нас было из 20 – коэффициент 0,8. Причем: нашим троим, помнится, особо нуждающимся мы предложили добавить сами, и девочки попросили себе уменьшить тоже сами.

Вкалывали от пуза. Надрывались как могли. И каждый норовил встать на тяжелую работу, а не легкую. Такие были отношения.

А уж наряды на работу вырывал наш бугор. Вечером на планерке всегда стояла пря. Бригадиры торговались, командир с мастером следили за справедливостью дележки фронта работ.

И вот через месяц пожаловал районный комиссар. Дармоед. Молодой номенклатурщик. Мы вкалываем для страны – а он осуществляет идеологическую болтологию. В столовой нашей фанерной – общее собрание отряда. И он, уверенный тридцатилетний функционер: сбрить бороды и установить отрядную коммуну – деньги на все 100 человек поровну. Про бороды ему ответили, что в Уставе ССО бритья нет. Сухой закон, дисциплина – есть. А бритья – нет. Не фиг. А про отрядную коммуну – этого тоже в Уставе нет. И мы не желаем. Одни работают так, другие эдак: не фиг. Бригадную коммуну мы установили сами, никто не велел, это справедливо, а отрядная – нет! Не хотим! Как работаем – так и получим! Иначе только переругаемся, и будет казаться, что ты здесь работаешь, а они там в тенечке курят.

Комиссар долго кряхтел и уговаривал. С тем и уехал. А мы остались с чувством своей правоты и справедливости. Наряды закрывались на бригаду. С кем вместе пашешь – с тем и получаешь.

Аналогичная история через год произошла в следующем стройотряде, на Таймыре. Ну, там нас уже недолго уговаривали.

И чего им надо было? Но получили, значит, такое указание: больше уравниловки – больше коммунистической сознательности.

Позднее в бригаде грузчиков на станции Московская-Товарная тоже все получали поровну, хотя первую неделю я думал, что сдохну: а из круга с погрузкой-разгрузкой ведь не выйдешь, пыхтишь со всеми ровно.

И когда работали мы своей бригадой под Кандалакшей, на Белом море, в смысле в лесу под сопками. Валили лес, вели просеку, били канаву – дорогу строили. Девять рыл плюс повариха. Одного выбрали, поставили бугром: вырывать работу, закрывать наряды. Пахали по полной, ели от пуза. Деньги поровну, бугру – коэффициент 1,2. Никаких споров.

Лето моей любви – алтайские скотогоны! С мая по сентябрь, пять месяцев. Семь гонщиков, семь коней, две тысячи барана, триста голов сарлыка – из Монголии и по всему Уймону, до Бийска. Да ожидание, да на подхват. Зарплата равная и ничтожная, заработок складывается из премий: за сохранность, за приход в срок, за плановый привес, за сверхплановый привес. Рабочих часов и дней наших ненормированных бухгалтерия потом в конторе начисляет всей бригаде поровну, и заработок – поровну. Иное не мыслилось.

А на валке леса выписывали деньги не поровну. Вальщику – больше, помощнику – меньше, сучкорубам – еще меньше. Но мы, во-первых, менялись, а во-вторых гнали давай-давай. И вырывали себе хорошие аккорды. Так что договорились – опять же, поровну. Так оно веселей дело шло, чтоб ребятам в охотку работать было. Ну, тракторист на трелевщике был на своей зарплате, он отдельно, он все вывозить успевал и еще ждал нас.

Самая гордая запись в моих трудовых книжках – «бригадный стрелок». Наполеоновский егерь, бля! Это промысловая охота на Севере, в низовьях Пясины. Отстрел дикого северного оленя. (Давно то было.) Нас на Рассохе, так точка называлась, стояло девять человек, один старший, и повариха. Двое – «мотористы» – на своих дюральках с «Вихрями». Двое – «стрелки» – с двустволками. Оленя бьют на переправе, табун плывет медленно и беспомощен, а полый волос держит тушу на воде. Стреляют почти в упор, патроны давали с дробью, все равно кучно и наповал. А потом на берегу вся бригада свежует до изнеможения ряды туш и готовит мясо к вывозу вертолетом. Тяжелая работа и неприятная, в общем. Да, так тоже получали поровну. Полный пай поварихи – закон, а старший скромняга был, от своего коэффициента отказался.

Была еще разгрузка бригадой сейнеров на Камчатке в путину, были еще подобные работы, но суть одна. Ты вкалываешь рядом с камрадами на совесть, и вы получаете поровну. Отношения нормальные. Ленивого, хилого или хитрого выгонят в первый день.

…У нас чего не было? Никакой собственности на средства производства. Даже инструменты были конторы, от которой работали. Вот только на охоте лодки и ружья свои. Вроде, пролетарии.

Но у нас чего было? Во-первых, сдельщина. Сколько поработаешь --">