Александр Снегирев - Рассказы

осуществления этого экстравагантного плана Саша стал наводить справки. Приятели, врачи, служители культа. Все были перебраны для того, чтобы найти наилучший вариант. Наконец решение появилось: оказалось, что в синагоге делают обрезание бесплатно, если ты еврей, конечно. Саше было известно, что его бабушка была еврейкой наполовину, по маме. Мама была еврейкой на четверть, сам Саша – на одну восьмую. Но это оказалось неважно, ведь в расчет берется женская линия, а по женской лини Саша был самым что ни на есть жидом жидовичем. Он собрал все свидетельства о рождении, свидетельства о браках, переменах фамилий и прочее. В нескольких потертых книжечках зеленого и коричневого цвета заключалась вековая история семьи. Войны, революции, погромы, кровь, страх и любовь были вписаны аккуратным почерком между картонных страничек. Со всем этим Саша отправился в синагогу.

В здании на Большой Бронной, похожем на кинотеатр в стиле сталинский ампир, толпились старики с лицами, напоминающими печеные яблоки, и носатые старухи с волосами, крашенными хной. Саша на всякий случай снял бейсболку. Первый встречный бородач в шляпе строго произнес:

– Ты зачем шапку снял?! Надень обратно!

– Так церковь же... – брякнул Саша.

– Это не церковь, а синагога. Покрой голову, если ты еврей.

Саша судорожно нахлобучил бейсболку обратно.

Оказалось, что хирурга, делающего обрезание, называют моэль, а имя его Натан. У Натана была светлая борода, и какие-то серебристые нити приторочены к поясу. На голове ловко сидела кипа. Нрав у Натана оказался веселым, Саша почувствовал себя комфортно.

С доказательствами принадлежности к народу Израиля пришлось повозиться. Свидетельство о рождении бабушки было не подлинником, а копией, восстановленной в 72-м году.

– Хорошо, что 72-го года, – сказал Натан. – С 90-го сплошные подделки.

Бабушкина причастность к собственным родителям тоже оказалась под сомнением, так как в свое время бабушка поменяла имя. В СССР не любили евреев.

В итоге Натану и Саше удалось вывести логически стройную теорию, в соответствии с которой Саша таки официально признавался евреем.

Помощником Натана оказался сухой старичок в темно-серой паре, с кожей цвета пергамента, которая обтягивала твердые черты лица. Натан ласково шутил с Сашей, но старичку спуску не давал. Покрикивал на него, когда тот допускал оплошности, и вообще брюзжал.

Старичок в темно-серой паре тщательно вытер лужу, натекшую с Сашиных ботинок (дело было зимой), и молодой человек был препровожден в операционную. Там ему велели снять штаны и прыснули на член заморозкой.

Каждый желающий сделать обрезание должен заполнить короткую анкету. В том числе надо указать свое еврейское имя. Никакого имени, кроме собственно Саша, у Саши не было. Натан протянул ему книжечку с именами и предложил выбрать любое. Эту книжечку Саша листал на протяжении всего процесса операции.

Он улегся на кушетку в одной верхней кофте. Перед носом установили желтенькую занавесочку, чтобы оградить Сашу от кровавого зрелища. На голову надели кипу, процесс все-таки священный. Перед началом моэль зачитал какие-то заклинания (некоторые Саше велено было повторять; повторял он невнятно, потому что половину не разобрал) и приступил к делу.

Саша ощутил, как в член несколько раз вошла игла шприца. После прысканья заморозкой и уколов член окончательно потерял чувствительность, перестал быть Сашиной принадлежностью и зажил собственной жизнью в руках моэля.

«Авив, Авигдор, Авиноам», – по слогам читал Саша, не сразу разобравшись в обратном привычному, европейскому, расположении страниц. Иногда он поглядывал в окно. Там были хорошо видны окрестные дома. «Живи я здесь, обязательно бы смотрел сюда в бинокль». Сначала было мокро и прохладно. Потом заскрипели зажимы, зашуршали салфетки. «Авирам, Аврагам», – перебирал Саша.

– Позови… он сидит внизу, в левом ряду, – приказал моэль старичку.

Имени Саша не разобрал, но пришел некто и обхватил его голову ладонями. Лица пришедшего Саша не видел. Пришедший с моэлем прочитали заклинания, и некто удалился. «Нет, не смотрел бы я сюда из окна, на что, собственно, смотреть-то?» – подумал Саша.

– Перекись, – скомандовал моэль. Старичок зазвенел склянками. – Да не эту, другую бутылку! Может, мне самому ее искать?! – капризно потребовал моэль. Старичок исправил ошибку.

«Авиэль, – нашел Саша. – Сын Бога, – прочитал он перевод. – Ныне редко --">