Максим Александрович Осипов - «Люксембург» и другие русские истории

художников, с шуточной конституцией и правительством (Томас в нем занимает немалый пост) – здесь ты прочтешь свой рассказ «Фантазия»:

«– Хьюстон… – произносит Ада задумчиво. – Мы, Андрюш, в Вильнюсе квартиркой обзавелись… – Вильнюс, рассуждают они, от всего не спасет. Впрочем, с израильским паспортом… – Ого, у них и израильский паспорт есть?» – и слушатели заулыбаются, и в конце подойдет москвич, твоих приблизительно лет, выпускник физматшколы и доктор наук, – окажется, что квартирка, в которую тебя поместили, – его, он только что не помашет у тебя перед носом лессе-пассе, израильским паспортом, но у него он есть. Значит, рифма найдена, число в ответе получилось целое, не какая-нибудь иррациональная галиматья.

– Приезжайте почаще, а то и давайте уже насовсем. Поверьте, тут есть что любить.

И дружеские враки будут, и бокал вина – не один. «Вы просто всего не знаете», – тут никто ничего подобного не говорил. В последний день пребывания в Вильнюсе начинаешь встречать знакомых на улице. Вильнюс способен отвлечь и развлечь – ровно настолько, насколько надо. «Разве мне может быть грустно, оттого что тебе хорошо?» Разделить чувство радости – для этого человеку идеально подходят родители. Всё, займи свое место и стань пассажиром, сядь ровно, ремень пристегни.

* * *

Мечты отпадают одна за другой – некоторые оттого, что сбылись, но в основном за ненужностью. Отцу хотелось, чтоб ты стал доктором медицинских наук, – зачем? Или: присмотришь было красивое кладбище над Окой, на другой стороне, условишься обо всем с женщиной, которая им заведует, но вдруг это станет совсем ни к чему – тихое, уютное кладбище есть и здесь, под рукой, на твоем берегу.

Там есть что любить, – это точно. И тут тоже есть, еще как! – только б найти просвет между темными, твердыми дядьками, заслонившими выход, выбраться на простор. Но о дядьках все уже сказано. Вспомни тех, кого любишь – хотя бы священника, который всех твоих родственников хоронил. «Аристократизм и простота, в нем есть лучшее, что есть в русских людях». Об этом и думай, на воду смотри, вспоминай Литву.

Сильно за полночь ты окажешься дома. Останется выйти в сеть и вместе с родными прочесть из первой главы Иоанна, с начала и по семнадцатый стих – на славянском, английском, немецком, русском. Такая у тебя будет Пасха в этом году.

апрель 2017 г.

Москва–Петрозаводск рассказ

Внимай, Иов, слушай меня, молчи.

Иов 33:31

Избавить человека от ближнего – разве не в этом назначение прогресса? И какое дело мне до радостей и бедствий человеческих? – Правильно, никакого. Так почему же, скажите, хотя бы в дороге нельзя побыть одному?

Спросили: кто едет в Петрозаводск? Конференция, с международным участием. Доктора, кто-нибудь должен. Знаем мы эти конференции: пара эмигрантов – все их участие. Малая выпивка, гостиница, лекция, выпивка большая – и домой. После лекции – еще вопросы задают, а за спиной у тебя мужички крепкие, с красными лицами, на часы показывают – пора. Мужички – профессора местные, они теперь все в провинции профессора, как на американском Юге: если белый мужчина – то судья или полковник.

Итак, кто едет в Петрозаводск? Я и вызвался: Ладожское озеро, то да се. – Не Ладожское, Онежское. – Какая разница? Вы были в Петрозаводске? И я не был.

* * *

Вокзал – место страшненькое, принимаю вид заправского путешественника, это защитит. Как бы скучая иду к вагону, чтобы сразу видно было – я к вокзалам привык, грабить меня смысла нет.

Поезд Москва–Петрозаводск: четырнадцать с половиной часов ехать, между прочим. Попутчики – почти всегда источник неприятностей: пиво, вобла, коньячки «Багратион», «Кутузов», откровенность, затем агрессия.

Тронулись, все неплохо, пока один.

– Билетики приготовили.

– Девушка, как бы нам договориться?.. Я, видите ли… Ну, в общем, чтоб я один ехал?

Оглядела меня:

– Зависит, чем будете заниматься.

Да чем я могу заниматься?

– Книжечку почитаю.

– Если книжечку, то пятьсот.

Вдруг – двое. Чуть не опоздали. Два нижних. Сидят, дышат. Эх, чтоб вам! Не задалась поездочка. Досадно. Устраивайтесь, не буду мешать, – я наверх полез, отвернулся, они внизу возятся.

Первый – простой, примитивный. Голова, руки, ботинки – все большое, грубое, рот приоткрыт – дебил. Потный дебил. Телефон достал и играется. Треньк-треньк – в ознаменование --">