Петр Снежнич - Воскресение

Петр Снежнич Воскресение

прадеду Кузьме и всей семье Комаловых.

Она не знала, какая судьба её ожидает, и даже не задумывалась над тем, а что такое это пресловутое будущее. Она просто жила, как живут миллионы. Её обычная жизнь просачивалась сквозь сито истории, как просачиваются жизни других. Она проходила свой путь. Просто. Как все. Свой.

Разгар НЭПа. В Мокшане, в самом что ни на есть обычном селе, открывает собственную лавочку Фёдор Ефимович Рубцов. Любопытные раздирают его на части: «Что да как, Фёдор?». Завистливые, не стесняясь, на него косятся, а бабы, чьи мужики нелегальный первач хлещут, восхищенно оглядываются ему вслед. Фёдор же в чужой карман не лез и в свой не позволял. «От каждого по способностям, каждому по труду. Чаво судачите без дела? Жить умею, вот всё и получается», – таков держал ответ. В эту-то эпоху личного Фёдорова счастья в семье событие происходит: сноха Зинаида от бремени разрешается. Внучка! Назвали Анастасией, даже не задумываясь, что имя то с древнегреческого языка «воскресение», «возвращённая к жизни».

Настя Рубцова, уж какая девчонка, нарадоваться только на неё можно. Крепкая, сильная и далеко не белоручка, работает сызмальства и ни слова упрёка, и никакой жалости к себе. Какая жалость? Время теперь такое… Ускоренная индустриализация по всей стране требует гигантских усилий каждого советского человека, независимо от того, хочет ли он того или нет. А за счёт кого же еще вводить в эксплуатацию механизм сильного государства? Кого же ещё пускать в мясорубку для прокорма такого зверя, как индустриализация? В эту то мясорубку попала Фёдорова семья во имя «социалистических преобразований в деревне», во имя этого непонятного тогда Насте термина был взят курс на ещё более непонятную коллективизацию. Но зато очень понятную Фёдору. Он понимал, что это крах. Раскулачили. Быстро. Его самого в нетопленном вагоне в Сибирь отправили. Слава Богу, что удалось сыну Фадею с Зинаидой и малюткой Настей избежать участи Фёдора.

Время идёт по своим рельсам, захватывая разношерстных пассажиров в свои вагоны исторических событий, кому суждено ехать в купейном, кому в плацкартном, а кому-то – в товарном или со скотом вместо попутчиков. В каком вагоне ехала Настя? Сама она не задумывалась, просто была подхвачена своим временем и неслась так до своей конечной станции.

В стране проводятся реформы, начинается переход к всеобщему обязательному четырехлетнему начальному образованию, продолжается борьба с неграмотностью, объявляются лозунги, господствует безгранично марксизм-ленинизм, стучась в каждое сердце и пытаясь заполнить собой головы людские. Настя же закончила свои два класса и «третий коридор», научилась писать, читать, считать. И всё. Некогда рассиживаться: семья то большая, ртов много. Уже вместе с Настей восемь человек детей у Фадея Фёдоровича, и Зинаида снова на сносях. Но Настя к труду приучена, не привередлива – любая работа спорилась. И по дому управлялась заправски, и братьям, сёстрам малолетним успевала помочь, и в коровнике, и на полевых работах – везде всё получалось…

А тем временем страна принимается в Лигу Нации, появляются новые установки Коминтерна, происходит военный конфликт в Северной Манчжурии, подписывается Антикоминтерновский пакт Германии и Японии, назревает агрессия Японии против Китая, сближаются Китай и СССР… События мелькают перед «широко закрытыми глазами людей»: сражение неподалеку от Владивостока, в районе озера Хасан, вторжение японских войск в Монголию возле реки Халхин-Гол… Мюнхенский сговор и «умиротворение» агрессоров, советско-германское сближение и подписание пакта о ненападении. Вторжение Германии в Польшу, заключение пакта Молотова-Риббентропа. Советско-финская война. Это было далеко от Насти и одновременно близко насколько только можно себе представить: она была частью мира, частью времени. Но пришло время, когда события перестали быть чем-то далеким, а проникли всей своей сущностью в сознание людей, в том числе и в сознание Насти. Наступило время, когда клубок наслоившихся политических проблем стало нельзя распутать, не воззвав к помощи, когда налёт от политических дрязг и проблем сильных мира сего нельзя уже было счистить без помощи обычных людей.