Герман Анатольевич Горшенев - Кисловодск – самый театральный город мира

поезд приходит всегда рано и кассы ещё не открыты, но нам ещё надо чемодан отволочь в гостиницу, попить Нарзана и в горы. Оставление чемоданов, завтрак и облачение в одежду пехотных мулов прошло штатно. А как мне это называть? Моя пара, взяв рюкзак и облачившись в толстовки, двинула по улице вдоль реки, к лестнице на чайный домик. Они на полном серьёзе собрались пройти через чайный домик на Долину Роз, а затем решить, идти вправо, мимо тропы Косыгина и спуститься через Туристическую тропу, не поднимаясь к Малому Седлу, вернуться опять в Долину роз, а затем к Нарзанной галерее, или всё-таки воспользоваться канатной дорогой и подняться на Седло и оттуда спуститься пешком. Я про двадцатку километров на циферблате не шутил, а завтра, они уже пойдут на седло пешком. На самом деле наше всё это не двадцатка, наше всё это тридцатка.

В Кисловодске искусство – это не только театр. Оно тут повсюду. Проходим мимо речки, недалеко от Колоннады. Если встать ни свет не заря и подойти к воде, стараясь не шуметь, то можно увидеть высокого парня, устанавливающего странные фигуры из камней. Он себя называет Гравиталик и выкладывает из булыжников, совершенно не скреплённых между собой, целые шедевры. Камни слегка касаясь друг друга краями, парят в воздухе, образуют фигуры людей, животных, и кажется, что они застыли в падении. Скульптор бродит по воде в высоких болотных сапогах и выставляет свои шедевры, противоречащие всякой разумной физике и логике.

Ряды художников ещё закрыты, да и торговцы только начинают раскладывать товар, зато открыта Нарзанная галерея. Сейчас нам туда. Если кто-то подумал, что пить Нарзан и ходить в Музей это по очереди, то это не здесь. Может где-то в другом городе да, но не в Кисловодске. Само это место является музеем, причём действующим.

Нарзан набираем тот, который тёплый и серный, и идём к выставке минералов. Этот Нарзан нельзя бутилировать, и к его истинному вкусу и запаху можно приобщиться только тут. Это только первая экспозиция, а вторая – это картины местных художников. Вот-так, две экспозиции с бокалом сернистого тёплого. Но пора и в горы.

Вечерело. Я, сейчас, целое предложение одним словом сказал, если кто не заметил. У меня отличное настроение, на циферблате пошёл двадцать четвёртый километр, и мы опять у Нарзанной галереи. Сегодня у нас по плану «Собака на сене», в исполнении местной труппы, но вначале традиционный заход в ряды художников.

Среди картин изображающих старых евреев, кавказцев греющийся в бане с женщиной шестьдесят девятого размера, и ещё нескольких картин с упитанными дамами или совсем тощими моделями, натюрмортов, маринистов и портретистов притаилось несколько художников, практикующих современное искусство.

Каждый желающий в этом городе найдёт что-то своё. Мы прошли мимо картин, которые рисуют и которые покупают. Вот целый стенд картин для бани. Обнажённые, в телесах тётки с раскрасневшимися лицами, веники, плошки, и такие-же их распаренные спутники в набедренных повязках из полотенец. А тут маринисты. Такелаж кораблей сложен, да и кому он интересен? Натюрморты как классика интерьеров, ни убавить, ни прибавить. Есть работы из альтернативных материалов. Есть хорошие вещи и откровенная халтура, как любит говорить хозяйка: «По деньгам».

Мы подошли к месту, где обосновались художники современного направления. С одним из них я виделся в прошлом году, довольно много говорили и смотрели его картины.

– Здравствуйте Антон. – здоровается женщина с художником, а мужчина здоровается с собакой, сидящей рядом.

– Привет псина. – и протягивает руку художнику.

Мастер пожимает руку и улыбается, пёс никогда не отвечает, зато всегда виляет хвостом и преданно смотрит в глаза. У этого художника странные картины, и его зовут Антон Полушин, именно такая его фамилия. Когда-то он перебрался из одной из столиц в Кисловодск, прижился, рисует абстракцию, очень редкое между прочим занятия для горных художников. Обычно они рисуют гранаты, который фрукты, красные такие, натюрморты, голых и не голых женщин, лица людей, моря, пейзажи, очень много лошадей, а вот абстракцию почти никто не рисует. У него хитрая техника, что-то связанное с шелком. Обсуждают картину и идём дальше. Нам надо ещё успеть зайти в гостиницу, попить Нарзана и вернуться в театр, а у меня на циферблате уже за двадцать пять километров. Успеем только сменить кроссовки, скинуть рюкзак и сменить толстовки на что ни будь менее походное, --">