Егор Уланов - Синий камень

которая тут же пошла стучать по тарелке, зачерпывая хлебный мякиш.

– Ты куда! Подожди Нину! – неодобрительно отозвалась Тамара.

По деревенски есть нужно было начинать вместе, чтобы всем досталось поровну. Но Колька уже чавкал. Тогда Тамара отодвинула от него тарелку так, чтобы следующая порция ему не досталась.

– Чего ты?– обиженно промычал Коля. – Тяти нет, мамки тоже, кто ругать будет? Обычно ложкой в лоб, когда без других начал. А их нет. Можно ведь, а?

– Обожди, не велика беда.

– У вредина, Тамарка… мужа у тебя не будет.

– А у тебя жены.

– И не надо.

– И не будет, ты ведь дурачок.

– Сама ты…

Тут вернулась Нина, и Тамара подвинула к Кольке тарелку, так что он тут же забыл, что хотел сказать.

– Ну, приятной трапезы, – с чувством провозгласила Тамара.

Все трое ели из одной тарелки. Коля торопился: тяжело дыша, пропихивал в рот большие куски хлеба. Тамара ела степенно, но с аппетитом. Она проголодалась от утренних трудов, и теперь еда казалась ей по-особому вкусной. Ложка Нины редко проделывала путь от тарелки ко рту. Ей не хотелось.

– Ух, – закряхтел Коля, оглядывая пустую тарелку и выпячивая полный живот, – вот это трапепза, ничего не побалакаешь.

– Не «трапепза», а трапеза, – исправила Тамара.

– Ай, чего там. Харчи!

– Давай, собирайся, Коля, тебе папа сказал дыру в загоне у Маньки заделать.

– Ну и… – гордо отвечал Колька.

– А ты Нина…– продолжала Тамара, – готовь иголки, нужно папины штаны чинить.

– Я завтра встану и маму с отцом провожу. И завтра я главная буду, – тихо сказала Нина, опустив глаза, и ушла за иголками.

Колька вопросительно посмотрел на Тамару и спросил: – Чего это она?

– Ничего, – ответила девочка. Внутри у неё звякнуло нечто вроде обиды. Сестра всё время стремилась показать какая она взрослая и сильная, ничуть не хуже старшей. Тамара устала от ревности. Ведь Нина была независимый и крепкий ребенок – ничего не боялась и шла всегда впереди даже самых отпетых хулиганов. Естественно, ей не хотелось мириться с властью Тамары. Тем более что та, сама часто трусила и не поспевала за Нинкиными выходками. Вот, например, когда мамка сильно гневалась и бросалась на них с ивовым прутиком дабы выпороть, то Нинка раньше всех забиралась на крышу и подавала руку младшему брату, пока Тамара неловко закидывала ногу. Или зимой, когда река промерзала, Нина первая прыгала на лед и лучше всех в околотке каталась на коньках. Хотя коньков в то время было не достать, но отец семейства выстрагивал деревянные подошвы, потом ровной линией выкладывал на них коровий навоз, поливал его водой и оставлял на морозе. Получалось своеобразное лезвие. И в таких вот «коньках» Нина могла крутиться на месте, словно волчок, и прыгать, красиво задирая ножку; и могла всех обгонять, и тормозить могла здорово. И много у неё ещё было талантов.

Поэтому Нина хотела, чтобы родители относились к ней как к старшей. А Тамаре было обидно, что родители берегут Нину, не дают много работы и не заставляют вставать спозаранку вместе с ней. Быть может от того, что прошлым летом на Нине загорелось ситцевое платьице. Девочка бегала рядом с костром, и маленькая искорка обернулась целой историей. Потом она два месяца лежала с ожогами, и доктор из райцентра давал специальную мазь, чтобы раны затянулись. А мать, которая тогда была рядом, говорила: «Ой, не уследила, не уберегла». После Нину и начали беречь, поручая всю сложную работу Тамаре.

День занялся быстро. Солнце широко раскинуло сети в небесном море, поливая землю теплом, от которого туман таял, обнажая влажные луга. В лесу жужжали пилы, стучали топоры, и кто-то покрикивал. На полях, словно муравьи копошились крестьяне. Посевные работы спорились, и нескладные телеги то и дело проскакивали туда-сюда.

Был уже полдень, когда вся одежда была починена и постирана. Нина бегала по двору, распевая какую-то песенку. Коля, устав стучать по деревяшкам в сарае, разбрасывал щепки, дул на них, и внимательно наблюдал, как они разлетаются. Тамара сидела на крыльце и читала книжечку, взятую в школьной библиотеке. Ей представлялось, что если бы не теперешние каникулы, то они сидели бы на третьем уроке и говорили о чём-нибудь важном и нужном.

– Коля, чего ты маешься? Взял бы почитал что ли. Вам же много на каникулы задали, – жаловалась Тамара.

– Вот ещё, – ответствовал сорванец, – нашла дурака!

– А ты чего, Нинка, лучше б арифметикой занялась. Марья Васильевна на тебя --">