Галина Калинкина - Всё будет хорошо

объяснить самым близким людям, что ты не враг им, что у вас один дом, один город, одна страна, в которой проросли травою погостов нескольких поколений предков? Просто время наступило разъединяющее. Просто видеть мир можно по-разному.

Состав с грохотом, скрежетом несся темнотой тоннеля. Уже следующие пассажиры под скрипы и всхлипы металла продвигались ближе к выходу. Тесно и душно. Но физическое притеснение перенести гораздо проще морального. И снова стальной голос: «станция Рижская» и плавное торможение. Напротив До-Ре-Ми, уныло следившей за выходящими, у мраморной лавочки перрона о чем-то спорила та же парочка с «Проспекта Мира». Только теперь девушка в кокошнике сидела, а молодой человек в наполеоновской треуголке, стоя размахивал руками и яростно в чем-то переубеждал свою спутницу. Состав снова тронулся и через стеклянные двери с надписью «Не прислоняться» До-Ре-Ми отчетливо видела, как «кокошник» и «треуголка» поспешно ушли с перрона.

Господи, наваждение какое-то, дежавю…Непосильный день, не по силам дни!.. Беспокойство, сумятица, неведение, неясность, морок. За что это людям?

Как скучно всё делать правильно, как трудно быть послушной и согласной! Как сложно подстраиваться под меняющуюся жизнь! Как неимоверно тяжело уступать новым порядкам и подчиняться нерациональному. Когда ты отчаиваешься, теряешь ориентиры, сбиваешься с курса, тогда ты бросаешься за пониманием домой, к маме, сёстрам, а там оказывается та же неизвестность: как встретят беглянку? Вдруг скажут, чуть поссорилась со своим, разошлась с общепринятым, не вписалась, тут и вспомнила малую родину – домой запросилась. Мама, мама, не упрекай… Как хочется домой, мама!

Гонит, гонит скорость, время гонит, страхи гонят. Так можно и вовсе потеряться в системе координат… Уступить или свое отстоять? Остаешься сама собою, и кажется тебе, будто мир вокруг обезумел, а в безумии обвиняют твою душу. Как бы убедить остальных, поменять угол зрения, чуть развернуться, вполоборота: глядишь, увидят уже иное. Но не хотят. Не думать – проще. Им подчиниться – проще. Ей подчиняться – не коня потерять, себя потерять.

Поезд несся, надрывался в черноте подземки. До-Ре-Ми опасливо ожидала приближения платформы, боясь, что может снова там увидеть необъяснимое.

Когда из громкоговорителя послышалось: «Станция Алексеевская», До-Ре-Ми разглядела напротив уже знакомую пару, изъяснявшуюся жестами. Парень в треуголке быстро-быстро перебирал руками у своего лица. Девушка в кокошнике внимательно следила за его пальцами и губами. До-Ре-Ми не на шутку испугалась, стала оглядываться по сторонам, искать объяснения или хотя бы такую же реакцию у кого-то еще рядом. Но пассажиры торопились по своим делам и не обращали внимания ни на лавочку, ни на оторопевшую в дверях До-Ре-Ми. Её толкали и безучастно проходили мимо.

Подъезжая к следующей остановке, уже твёрдо знала, что именно увидит. Понимала: трудные дни для нее не кончились. Какой же ужас её охватил, когда на перроне «ВДНХ» действительно увидела тех – уже знакомых. По жестам молодого человека и девушки разобрала вдруг, о чем они говорят. С каких это пор ей стал понятен язык глухонемых?!

Не столько от прочитанных на расстоянии слов парня: «не виновата будешь, верить надо… эпидемия еще не смерть», сколько от ошеломления, от непонимания происходящего у До-Ре-Ми началась паника: вот так, наверное, с ума и сходят… Как там это называется: раскодировка, расфокусировка, когнитивный диссонанс? Голова закружилась, в глазах потемнело, подступила дурнота, подумалось: должно быть, от голода. Перронные огни сначала расплылись огромными слепящими шарами, а потом вдруг сузились до крошечных солнечных зайчиков, пускаемых карманной пудреницей. Тут До-Ре-Ми почувствовала, что теряет почву под ногами. Последнее, что удержала в сознании под метроном в висках: воздуху мало, пол вагона кренится, будто палуба тонущего баркаса, и медленно ускользают из-под рук перила, за которые ухватилась, казалось, намертво. Главной мыслью было одно: только бы не упасть в дверях, выйти, выйти к тем на перрон.

– Не стой у края платформы – женский голос говорит ребёнку под звук состава метро…

– Ой, мама, прости. Я случайно нажал. А что было с ней дальше?

– А дальше До-Ре-Ми ослабела, всё-таки отцепила руки от поручня и упала в дверях.

      —Ой, я боюсь за неё.

– Не бойся. Ей стали помогать пассажиры.

– Те, в треуголке и кокошнике?

– Нет, их не --">