Марина Орлова - Вы нам только шепните

Из туалета в коридор она практически вывалилась. Перевела дыхание. Разгладила юбку, влажными пальцами попыталась стереть меловое пятно. Ничего, и так сойдёт.

После полудня пошёл дождь. По дороге домой Маргарита старательно отводила глаза от грязных луж на асфальте.

Через два дня у Василия Даниловича был день рождения – пятьдесят лет. Маргарита, как выпускница юбиляра, от лица коллектива вручила ему строгий букет и подарочную коробку, крепко обняла и расцеловала в щёки. «Спасибо, Риточка, спасибо, милая!». Радостно гомонящие сотрудницы образовали полукруг, переглянулись, и Ольга Александровна – учительница музыки – голосисто затянула: «Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду…». Все с готовностью подхватили. Маргарита растеряно улыбнулась – она совершенно забыла об уговоре спеть любимую песню директора.

Девушка попыталась было нырнуть за чью-нибудь спину, но улыбающиеся учительницы не пускали её дальше первого ряда – как же, ведь гордость, выпускница! – так что пришлось Маргарите наравне со всеми хлопать в ладоши и открывать рот, пытаясь попасть хотя бы в гласные. «Громыхает гражданская война от темна до темна…». Как она могла забыть, что Василь Данилыч обожает фильм про неуловимых мстителей? Он всегда напевал эту песню, мастеря что-либо на уроке труда с мальчишками. И всегда смело запевал её, дирижируя, когда вёл свой класс на уборку листьев.

Уборка. Дежурство по школе. Женский туалет.

Вокруг заохали, загомонили. До Маргариты донеслось: «Дайте нашатырь!», свет погас, и стало очень легко.

После директорского дня рождения и обморока Маргариты – списали на недостаток питания – трудовые будни продолжились как ни в чём не бывало. Шесть уроков, проверка домашнего задания, подготовка к завтрашнему дню. И по новой – шесть дней в неделю.

К Новому году было решено устроить спектакль. Дедом Морозом будет, конечно, директор. Снегурочкой – как обычно, учительница биологии. Маргарите досталась роль Зимы – с виду колючей и нелюбезной, но искренне верящей в волшебные сказки.

К своей роли девушка подошла ответственно – впрочем, как и ко всему, что она делала. Костюм пошила, стихи вызубрила. Больше всего беспокойства вызывала песня – голос у Маргариты был слишком тихий и невыразительный для большого зала. На репетиции Ольга Александровна недовольно кривилась и в конце концов предложила девушке позаниматься после уроков – в индивидуальном порядке. Может, получится хоть немного освободить зажатые голосовые связки.

Первые две распевки прошли не так уж плохо, и Маргарите даже понравилось. Было что-то непривычное в том, чтобы свободно и громко петь, удивляясь звукам, льющимся из собственного горла. Конечно, девушка понимала, что по сравнению с профессиональными певцами издаёт лишь жалкий писк, попадающий в ноты через два раза на третий, однако для неё и это было прогрессом.

На третье занятие Маргарита почти летела – но кабинет музыки оказался закрыт. В учительской сказали, что Ольга Александровна спешно готовит учеников к внеочередному конкурсу, так что «она где-то в школе, поищите».

Ничего! Маргариту было уже не смутить. Она торопливо шагала по коридорам, мельком заглядывая в кабинеты.

Ольга Александровна обнаружилась только на четвёртом этаже, в пустующем кабинете математики. Солнечный свет косо падал на парты, за одной из которых, склонившись над бумагами, сидели учительница музыки и директор. Маргарита неловко улыбнулась: «А я к Вам… Вы заняты, да?». Женщина устало вздохнула, кивнула и проговорила: «Вот, Василь Данилыч, пытаюсь сделать из Риты певицу. Понемногу получается».

Директор поднял удивлённый взгляд: «Риточка, ты что же, петь разучилась? У тебя ведь всегда такой приятный голос был – как колокольчик. Всегда пела! А теперь что же? Ну-ка, давай нашу, про мстителей. Уж её ты должна помнить».

Маргарита снова слабо улыбнулась, надеясь отшутиться и уйти, однако глаза Василь Данилыча смотрели на неё так прямо и уверенно, что она не нашла другого выхода, кроме как открыть рот и запеть.

«Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду». Вот теперь её голос точно был похож на писк умирающей мыши. Слов девушка почти не помнила.

«Много в поле тропинок, только правда одна». Нет, эта строчка явно не отсюда, она даже не в рифму. Маргарита, не отрываясь, смотрела в требовательные глаза директора.