Виктор Олегович Пелевин - Empire V. Бэтман Аполло

совершенно другие интересы и цели.

"Нет, это не извращенец, - подумал я. - Это сумасшедший извращенец.

Надо постоянно говорить, чтобы отвлекать его…" - Вампир? Вы кровь пьете?

— Не то чтобы стаканами, - ответил Брама, - и не то, чтобы на этом строилась моя самоидентификация… Но бывает и такое.

— А зачем вы ее пьете?

— Это лучший способ познакомиться с человеком.

— Как это? - спросил я.

Глаза в овальных дырах маски несколько раз моргнули, и рот под черной тряпочкой сказал:

— Когда-то два росших на стене дерева, лимонное и апельсиновое, были не просто деревьями, а воротами в волшебный и таинственный мир. А потом что-то случилось. Ворота исчезли, а вместо них остались просто два прямоугольных куска материи, висящие на стене. Исчезли не только эти ворота, но и мир, куда они вели. И даже страшная летающая собака, которая сторожила вход в этот мир, стала просто плетеным веером с тропического курорта…

Сказать, что я был поражен - значит ничего не сказать. Я был оглушен.

Эти слова показались бы любому нормальному человеку полной абракадаброй, но для меня это был секретный код детства. Самым поразительным было то, что сформулировать все подобным образом мог только один человек во всем мире - я сам. Я долго молчал. Потом не выдержал.

— Я не понимаю, - сказал я. - Допустим, я мог рассказать про картины, когда был без сознания. Но ведь про этот мир, который открывался за ними, я рассказать не мог. Потому что я никогда его так не называл. Хотя сейчас вы сказали, и я вижу, что все это чистая правда, да. Так и было…

— А знаешь, почему все так произошло? - спросил Брама.

— Почему?

— Волшебный мир, где ты жил раньше, придумывал прятавшийся в траве кузнечик. А потом пришла лягушка, которая его съела. И тебе сразу негде стало жить, хотя в твоей комнате все осталось по-прежнему.

— Да, - сказал я растеряно. - И это тоже правда… Очень точно сказано.

— Вспомни какую-нибудь вещь, - сказал Брама, - про которую знаешь только ты. Любую. И задай мне вопрос - такой, ответ на который знаешь только ты.

— Хорошо, - сказал я и задумался. - Ну вот например… У меня дома на стене висел веер - вы про него только что говорили. Каким образом он был прикреплен к стене?

Брама прикрыл глаза в прорезях маски.

— Приклеен. А клей был намазан буквой "Х". Причем это не просто крестик, это именно буква "Х". Имелось в виду направление, куда должна была пойти мама, которая повесила веер над кроватью.

— Как…

Брама поднял ладонь.

— Подожди. А приклеил ты его потому, что веер стал казаться тебе собакой-вампиром, которая кусает тебя по ночам. Это, конечно, полнейшая ерунда. И даже оскорбительно по отношению к настоящим вампирам.

— Как вы это узнали?

Брама встал с дивана и подошел ко мне. Пальцем откинув черную тряпочку, он открыл рот. У него были темные прокуренные зубы - крепкие и крупные. Я не увидел ничего необычного, только клыки, пожалуй, были чуть белее, чем остальные зубы. Брама поднял голову так, чтобы я увидел его небо. Там была какая-то странная волнистая мембрана оранжевого цвета - словно прилипший к десне фрагмент стоматологического моста.

— Что это? - спросил я.

— Там язык, - сказал Брама, выделив это слово интонацией.

— Язык? - не понял я.

— Это не человеческий язык. Это душа и суть вампира.

— Им вы все узнаете?

— Да.

— А как можно узнавать языком?

— Объяснять бесполезно. Если ты хочешь понять это, тебе надо стать вампиром самому.

— Я не уверен, что мне хочется.

Брама вернулся на свой диван.

— Видишь ли, Рома, - сказал он, - всеми нами управляет судьба. Ты пришел сюда сам. А у меня очень мало времени.

— Вы собираетесь меня учить?

— Не я, - сказал Брама. - Учителем выступает не личность вампира, а его природа. А обучение заключается в том, что вампир кусает ученика. Но это не значит, что любой человек, которого укусит вампир, становится вампиром. Как говорят в плохих фильмах, хе-хе, такое бывает только в плохих фильмах…

Он засмеялся собственной шутке. Я попытался улыбнуться, но это получилось плохо.

— Существует особый укус, - продолжал он, - на который вампир способен только раз в жизни. И только в том случае, если захочет язык. По традиции, это происходит в день летнего солнцестояния. Ты подходишь. Мой язык перейдет в тебя.

— Как это - перейдет?

— В прямом смысле. Физически. Хочу предупредить, что будет больно. И сразу, и потом. --">