Кусчуй Непома - Сюрпрайз (Петербургские мосты)

заканчиваться вовремя! И Оля до сих пор помнила ее крик…

Если что, она полезет на второй этаж. Справится, сможет. Она подняла со второй ступеньки книжку. Бордовая обложка, белые буквы: «Венгерские повести». Пыльная, открывать не хотелось, и Оля положила ее на пол рядом с лестницей.

Послышался смех, и Олька глянула на окно. И вовремя. Один из парней открыл калитку. Оля сама не заметила, как оказалась на втором этаже веранды. Здесь тоже было пусто. Но, в отличие от первого, в глубине Оля разглядела книжный стеллаж под потолок. Казалось, он был вделан в стену. А если так, понятно, почему его оставили. Однако непонятно было другое: почему оставили книги. Книги занимали все полки стеллажа, книги лежали и на подоконниках, и на полу, и на ступеньках узкой лестницы, ведущей на третий этаж.

Оля осторожно подошла к окну: парня нигде не было видно. Прислушалась. Внизу тихо. Значит, никто в дом не лез. Вышел парень, на ходу застегивающий джинсы. А на улице появился еще один. Со второго этажа хорошо было видно, как троица двинулась в сторону от дома. Ну, слава богу.

Оля обошла второй этаж, вернулась на веранду. Перебороть себя и забраться на третий? Узенькая лестница, зажатая между двух стен, выглядела крепкой.

Верхний этаж веранды был совсем маленьким. Круглый, метра два с половиной в диаметре. На две трети фасада застеклен. Мелкая сетка рамы. Запыленные стекла. Под окнами — выкрашенная, как и пол, в коричневый цвет лавка. Жить здесь невозможно, только посидеть, покурить да поглазеть в окно. Оля сделала шаг, по полу покатилась пустая бутылка из-под коньяка. Все-таки здесь кто-то бывает. Вон и на лавках нет слоя пыли. Она толкнула окно. То не было закрыто на шпингалет. Села, закурила. А что, романтичненько так. Отодвинула ногой пустую бутылку. Выпустила дым в окно. Набрала Игоря. Тот сбросил вызов. Отделался опять эсэмэс: «Заканчиваю с гайцами, целую».

Да и хрен с тобой, подумала Оля. Положила телефон на окно. Снова затянулась. Выпустив дым, изобразила на лице улыбку. Картина маслом: принцесса в тереме, сидит у окошка, сигаретку тянет, принца ждет. Оля заметила в одной из ячеек окна фотографию. Загнутая по краям черно-белая карточка. Красивая женщина, взгляд чуть в сторону и куда-то вдаль. Показная портретная отрешенность. Актриска какая-нибудь из прошлого века. Оля потянулась к карточке. И услышала внизу шум. Кто? Неужели вернулись эти?.. Вот дура, покурить захотелось!

Оля прислушалась: внизу кто-то ходил. Скрипнули ступеньки первой лестницы. Снова шаги, уже по второму этажу…

Оля подобрала бутылку. Ну вот, сидит такая принцесса в тереме с пустой бутылкой в руке, принца ждет. Обоссаться как смешно, если бы не было так страшно. В окно не выпрыгнешь — высоко. Да и захотела бы — в маленькое окошко не вылезешь.

Ступили на первую ступеньку лестницы, ведущей на третий этаж веранды. Ну все, приплыли. Сейчас будет смертоубийство, подумала Оля. Бросила окурок в окно. И задела телефон, тот полетел вниз, стукнулся об отлив второго этажа и шмякнулся в траву.

— Кто здесь? — услышала Оля мужской голос.

— А вы кто?

Над полом третьего этажа медленно показалась голова.

— Здравствуйте.

— Здрасте…

Оля крепче сжала бутылку. И тот, кто стоял на лестнице, это заметил.

— Что вам надо? — спросила Оля, понимая, что положение дурацкое.

— Я иногда сюда прихожу…

И мужчина медленно поднялся на пару ступенек. Теперь Оля видела его по плечи. Нет, не похож вроде на гопника. Небритый, правда. Впрочем, кто сейчас бритый? Сейчас чаще череп бреют, чем подбородок.

— Эту бутылку я в прошлый раз забыл унести. Извините.

Еще пара ступенек. Мужчина положил на пол небольшой рюкзачок. Сверху толстую книжку. Оля поставила бутылку рядом с собой на лавку. А он уже оказался на веранде. Сел с краю, словно дрессировщик, постепенно приучающий к себе животное.

Оля молчала, готовая в любую минуту снова схватить бутылку. Однако мужчина вел себя мирно. Достал из кармана рубашки пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Лет ему было за сорок. Короткий волос, намечающаяся на темени лысина, глаза большие, спокойные, плоский нос и пухлые, вывернутые словно у негра губы. Что-то в этом сочетании было неприятное. Указательный палец, желтый, как у курильщика с большим стажем, стукнул по сигарете, хотя пепла на ней еще не образовалось.

— Я вам не помешаю? — спросил он.

Оля пожала плечами. Глупость какая. Уже помешал. Хотя чему? Что она здесь --">