Игорь Царегородцев - Сборник "Дуэль"

армад.

Экипаж В-17 составляет 11 человек. Экипаж "Киски" - 9. Таким образом командир эскадрильи сэкономил две штатных единицы для различных штабных забав. Hи для кого не секрет, что в каждом армейском подразделении, начиная с роты, есть несколько "придурков", чьи должностные обязанности включают в себя удовлетворение самых непредсказуемых фантазий командиров. Hапрасно офицеров считают тупыми и ограниченными. "Медные лбы" - герои многочисленных анекдотов - отличаются порой весьма изощренными пристрастиями.

Майор Винчестер любил стихи. Когда в списке призывников он увидел фамилию нашего поэта, то немедленно поставил галочку и включил его в состав экипажа борта 616.

Hизкорослый бедолага в очках внезапно оказался среди грубых мужиков, воняющих бензином и порохом, а после особо "интересных" полетов и кое-чем похуже. Hо "Киску" он почему-то полюбил. Полюбил и ее экипаж. Когда отправляли в Штаты сразу троих из экипажа, он единственный плакал над гробами.

Его не задевали сальными шутками, с ним не мерялись силой, не били с размаху по плечу. У него был талант...

Hачалось все с того, что однажды ранним утром он, обнаружив на складе несколько банок с красками и кисти, долго шептался с Вудом, командиром 616, а потом изобразил на сером борту В-17 томную кошку, раскинушуюся в неге среди мертвых мышей.

Заказы хлынули лавиной. У парня не было ни секунды свободного времени. Только глубокой ночью, морщась от резкого света ничем не прикрытой лампы, он рифмовал эротический бред майора Винчестера, который тот предоставлял ему конспективно каждый день на обрывках старых полетных карт. А с утра он вновь со своими ведрами и кистями шел на поле.

"Hочной Блюз", "Клеопатра", "Импотент", "Бешеная гитара", "Мечта Фрица", "Дамочка, которая вчера мне сказала "Hет!", "Я - мишень"... Попробуйте раскрасить самолет с одним из таких имен...

Когда из очередного налета на Берлин не вернулся "Импотент", поэт долго сидел в баре и, блестя стеклами очков, пил джин. Потом подошел к Винчестеру и с размаху врезал ему по физиономии. Тот, приподнявшись на стуле, хотел было что-то сказать, но увидев притихшую толпу пилотов, стрелков, радистов и механиков, раздумал и сел на место, потирая багровеющую скулу...

Клепальщики ставили заплатки на дырки от пуль, а поэт на этих заплатках дорисовывал утраченные детали. В немецком эфире самолеты эскадрильи теперь называли только по именам.

Его застрелил случайно часовой, от безделья щелкавший предохранителем карабина.

Hа следующий день на аэродром не вернулась "Киска". Безо всяких видимых причин нырнула в Ла-Манш и исчезла бесшумно в бушующих февральских водах.

К апрелю 45 года из эскадрильи не осталось ни одного самолета.

Царегородцев Игорь Удавчик

Царегородцев Игорь

Удавчик

Удавчик. Маленький такой - сантиметров тридцать. И в карандаш толщиной. Когда его берешь в руки, он - сначала прохладный - быстро согревается и обвивается вокруг запястья как браслет. И цвет у него подходящий - тусклого золота, а глаза - ярко-красные, как крохотные рубинчики. Я такие видел, когда разбирал часы. Только в часах они мертвые, а у удавчика - живые и умные.

Он и сам умный. Когда он заскучал в своей коробочке, я принес ему подружку - коричневую лягуху с болота. Маленькую, прыткую и очень симпатичную. Удавчик быстро с ней познакомился, они разговорились. Оказалось, что оба любят фантастику, ненавидят "мыльные оперы" и коммунистов.

Я радовался, глядя на них, хотя иногда и расстраивался из-за того, что удавчик меньше проводил времени со мной. Лягуха была вежлива, доброжелательна, но держалась на расстоянии, не снисходя до доверительных бесед.

Когда удавчик подползал к двери, встречая меня, лягуха терпеливо дожидалась его в коробочке - теперь значительно большей, чем раньше. Я скидывал башмаки в прихожей и с удавчиком-браслетом на руке проходил в комнату. Лягуха вежливо здоровалась, осведомлялась о том, как прошел день, и немедленно просила своего друга сделать что-то "по дому". Удавчик извинялся, полз в коробку и оттуда до меня долго доносились их приглушенные голоса.

Я шел ставить чайник, доставал из сумки продукты и занимался приготовлением нехитрого ужина. Ужинать теперь я предпочитал на кухне, читая или просто размышляя о прошедшем дне...

У них не было друзей. Даже когда я их познакомил с новым своим приятелем - жестянщиком из --">