Наталья Евгеньевна Назарова - Мама

Наталья Назарова Мама

Когда мама уезжала с старшей сестрой в этот отпуск мы с моей средней сестрой поддерживали маму, провожая. Надо было уже тогда обо всем догадаться. Маме было очень трудно туда ехать. Последние недели она мало выходила из дома, ее розовый халат повис на ней, ей тяжело было двигать кресло…

После того, как мы проводили маму, Женя, моя средняя сестра, уехала со своим молодым человеком и, видимо, ночевала у него – передо мной она не отчитывалась. Я классно проводила время, встречалась со своим парнем Антоном и устраивала вечеринки.

Потом Женя приехала и сказала, что мама упала в отпуске, сломала шейку бедра, и ее надо забрать, сказала, чтобы я убрала квартиру, а сама поехала за ней.

Сейчас я понимаю, насколько плохо тогда соображала, насколько редко открывала глаза, чтобы увидеть, как невнимательна была к деталям и мелочам, которые всё делали явным.

Я гладила белье когда по часам их поезд уже должен был приехать. Они задерживались. Приехала Лена, моя старшая сестра, я ее накормила. Она была в гневе и кричала, что больше не поедет отдыхать с мамой, как будто мама ей весь отдых испортила. Лена необычная девушка, особенная. Меня глубоко задели ее слова, но ей это бесполезно говорить. Она поела и легла спать.

Мама приехала еще только через несколько часов. Я сошла вниз – требовались одеяла и моя помощь. Мама не могла идти – надо было на одеялах поднять ее в лежачем положении на 4 этаж без лифта. Именно тогда, когда мы ее несли, мы впервые и встретились взглядом. Она глазами немного извинялась, что все так получается, и была рада меня видеть.

Дома мы помогли маме раздеться. Когда мы помогли маме снять лифчик, я вздрогнула – на груди у нее были 2 фиолетовые шишки. Мама посмотрела на меня, взглядом успокаивая: “Всё в порядке”, и я продолжила переодевать её. Коля, Женин парень, уехал. Мы с Женей помогали маме до утра, а потом ушли на кухню. Я, без сил, сидела в кресле. Женя сказала, что они задержались потому что поехали в больницу прямо с поезда. У мамы рак 4 степени. Это неоперабельно, и мама умрет через 3-4 месяца. Мой мозг сам посчитал: в апреле. Я зарыдала. Не было и нет слов, способных это описать. “Этого не должно было случиться?” “Что?” “Почему?” Было остро жаль маму, себя, жизнь, и вся жизнь круто повернулась за три секунды на этом кресле.

Женя сказала: “Ну что ты… Не плачь…”

Я была потрясена. Женя стала бесчувственной? Она привыкла к этой мысли за те 3 часа, что у нее было? Она вообще знала заранее? Я рыдала и рыдала, и старалась рыдать неслышно, чтобы не разбудить маму в соседней комнате.

На следующий день Лена уехала к бабушке – маминой маме, с которой она и жила. А мы с Женей думали, как лучше ухаживать за мамой. Стало понятно, что надолго ее не надо одну оставлять – мама не могла встать, а, значит, не могла включить и выключить свет и телевизор, сходить в туалет и сходить за едой и водой на кухню. Но она могла садиться и ложиться сама на кровати. Мы принесли ей ее расческу и книжку, распаковали вещи. Она отвечала мягким взглядом на мои немые вопросы, которые я, впрочем, боялась задавать. При маме нельзя было плакать. Это было пыткой. Поначалу мы ходили почти на все пары в институт. Потом на самые важные. Потом я сидела на одной из “важных” пар и подумала: “Мама и Женя дома, а я здесь. Это неправильно. Я хочу быть с ними…”

Женя вообще была гораздо более полезна маме, чем я . Она готовила еду, а я только приносила. Мама больше доверяла ей личных ухаживаний, Женя раньше вставала. Я ходила отмороженной и мое поведение черствело. Мое “я” пряталось далеко вглубь меня, а снаружи осталось только пустое поведение и способность выполнять команды. Я вообще не могла встать с утра. Мозг не слушался. Я много чего не делала, что было нужно. Я не могла поверить.

Как-то раз у меня звенел будильник в шесть утра – надо было встать и идти к маме. Но я будильник не услышала, зато услышала Женя – и пошла к ней. Когда я встала три часа спустя, я спросила Женю, почему она меня не разбудила. Она сказала, что я сама должна вставать и была очень обижена на меня, что ей пришлось встать не в свою “смену”. Грустная и тупая история, но она хорошо иллюстрирует, как Женя, с которой мы так хорошо понимали друг друга, стала чужой, отдалилась от меня так не вовремя. Так выяснялись отношения – зачем-то. Наверное, я тоже была нужна Жене совсем другой, более ответственной, не расхлябанной, более собранной. Но мы были такими, какими были.

Мы --">