Олег Валерьевич Куратов - Диана

причём, во всём виноват я. Но я против аборта. И стал уговаривать её объявить нашим родителям, что она забеременела от меня. А там уж выворачиваться, как придётся, по обстоятельствам, ждать, когда нам разрешат пожениться или оформить ранний брак. Она посмотрела на меня, как на психа и снова зарыдала.

– Родить ребёнка от этого козла? И растить ещё одного козла вместе с другим козлом – с тобой? Да ты не понимаешь, что ли, что вы мне один другого отвратнее! Я вас ненавижу! Уйди лучше, чем тупить! Иди отсюда! Иди на …!

Началась настоящая истерика. Не меняя внутренне своего мнения, я, чтобы её утихомирить, согласился с операцией, сказал, что деньги это не вопрос, заставил допить флакончик, обнял её крепко и уговорил помолчать. Она немного успокоилась, но всхлипывала непрерывно. Я совсем было обрадовался, но она вдруг вся забилась, вцепилась в мою одежду и начала кричать, что боится операции, что я во всём виноват, и я её довёл до всего этого.

Так мы просидели до глубокой ночи. Дурь, потреблённая в кустах, не проходила у обоих. Я довёл её до самой квартиры, и когда мы поднимались по ступенькам, она покачивалась и без конца бормотала:

– Так что же мне делать? Что делать?

…Этой бессонной ночью я пытался выстроить всё, что с нами случилось, в единую цепочку. В голове вертелось и то, что мы просто бесились из-за тривиального полового созревания, и ощущение какой-то разрозненности одноклассников, и безразличие учителей, и ложь родных и близких. Жизнь заставила всех отстраниться от разделения понятий добра и зла, всем не хватало того, что дядя Коля называл христианским миролюбием, любовью к ближнему, колыбелью цивилизации. Все отдалились, отвернулись друг от друга. И действительность стала безобразной и отвратительной. Нам, беспомощным, несозревшим человекам, дали глаза, чтобы всё это увидеть, и ничего не дали, чтобы хотя бы что-то изменить. Зачем же тогда жить? Я не хочу продолжать жить в царстве лжи и обмана, я хочу в " …прекрасное царство, благое царство, где всё благословенно, и тихо, и умиротворенно." И где все безоговорочно верят друг другу, добавил бы я. Не хочу. Не хочу. Не хочу!

Была глубокая ночь, но я позвонил Нике, я знал, что она плачет и не спит. И мы неожиданно радостно и как-то страстно поняли друг друга, воодушевились своими разочарованием и отчаянием. Мы вместе ощутили от этого такое облегчение, такой восторг, что оба, я не сомневаюсь, впали в долгожданный передых, сладкий безумный транс.

В этом самозабвенном экстазе я предложил ей сейчас же, ночью, пока мы счастливы на час, и пока никто не видит, не помешает, забраться на крышу её дома (мы там раньше бывали) и покончить со всем, что нас мучает и давит – прыгнуть, взявшись за руки. Она без раздумий согласилась. Я тихо, кое-как оделся, посмотрел на двери спальни родителей. И вот я делаю последнюю запись своего дневника, и эта запись обращена к Диане, моей мечте о доброте, отзывчивости и ласке:

– Мы верим, что ты есть, Диана! Мы идём к тебе!

КОНЕЦ

Примечания

1

И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева. Собр. соч. в 9 томах, 1966г., т.6.

(обратно)

2

В.Ерофеев. Бесполезное ископаемое. Вагриус Москва 2003. Вольная трактовка одной из записей.

(обратно)

3

Ш.Бодлер. Цветы зла. Издательство Наука. Отрывок из стихотворения "Украшения". Перевод С.Петрова.

(обратно)

4

Э.По. Избранное. Москва 1959. Использованы образы и слова из стихотворения "Улялюм".

(обратно)

5

К.С. Горбацевич. Словарь эпитетов русского литературного языка. Санкт-Петербург "Норинт" 2000.

(обратно)

6

В.В. Розанов. Последние листья.1916 год. ЛАКОМ-КНИГА. Москва 2001.

(обратно)

7

"ПУЛЬСАР" – вымышленная транснациональная корпорация.

(обратно)
--">