Елена Саулите - Тысячу лет назад

слышишь? Не плачь, я найду способ приехать. Мы будем вместе, любимая, – он метнулся ко мне, куснул в губы и рывком распахнул дверь.

– Я вернусь к тебе, слышишь! – на ходу прокричал он.

Меня охватило предчувствие, что я его больше не увижу. И я с трудом удержалась, чтобы не броситься ему вслед.

Всю ночь я проплакала, прижимая к груди теплое мохнатое сердечко, мне мнилось, что оно бьется и трепещет в ответ. В семь утра в Щецинеке меня встретил муж. Равнодушно клюнул в щеку и, не заметив заплаканных глаз, поинтересовался:

– Все довезла? Молодец. Я на машине, – поднял коробку с телевизором, крякнул и потащил к запыленному уазику.

Прошло два месяца. Я терпеливо ждала. Пыталась навести справки. Безрезультатно. Наконец, я придумала выход. Поводом для поездки к Илье послужило мое слабое зрение, оно давало мне право на операцию, а делали ее в Легницком военном госпитале. Сдала необходимые анализы, собрала справки. По утрам доставала нелепое сердечко и целовала, признаваясь в любви, точно живому. Иголки сверкали и переливались.

– Любит! Любит! Любит! – ликовала я, осыпая их поцелуями, больно кололась и блаженно улыбалась, вытирая выступившие на губах капельки крови.

Вскоре все было готово. Операцию назначили через неделю. Я паковала чемодан, рисуя в воображении встречу со счастьем, достала игольницу и вдруг обнаружила, что иголки заржавели. Все. Все до одной.

Сердце заухало так, точно в нем поселилась дюжина полоумных сов.

– Что это? Разлюбил? Не может быть!

Я не находила себе места. Не дождавшись мужа, понеслась в штаб гарнизона. Командир полка был нашим другом, и я бросилась прямиком в его кабинет.

– Гаврилыч, помоги! Умоляю! Нужно навести справки об одном человеке. Срочно!

– Не понял. О каком человеке речь? – с изумлением воззрился на меня Кашинцев. – Ты какая-то странная.

Опомнившись, я сочинила небылицу о соседке-десятикласснице, по уши влюбленной в молодого летчика.

– Но уже месяц как он ей не пишет! Ленка ревет белугой. Позвони в штаб Южной группы, узнай. Может, парня перевели куда?

– Ладно, сейчас попробуем. Ох, Наталья, умеешь ты из людей веревки вить, – пригрозил мне пальцем Алексей, и взялся за телефон. – Николай Михалычу звякну. Летчик он, говоришь? Фамилия, имя?

Я назвала, зубы при этом лязгали так громко, что я боялась, как бы Кашинцев не услышал.

Спустя пять минут спустя я узнала, что Илья погиб. Разбился. Во время тренировочного полета в воздухозаборник попала птица. Катапульта не сработала…

Я долго плакала. Очень долго…

--">