Андрей Михайлович Фофанов , Клим Васильевич Климентьев - Седьмой

наполнились слезами. Стало грустно от всего, что было. А было много. Сколько судеб я загубил? А сколько спас? Не мне решать…

Быстро выбежав из школы, я побежал в сторону леса.

Дело сделано. Но я не понимаю, что происходит. Я вроде бы доволен, что все кончилось, но ничего приятного я не ощущаю. Куда я иду? Меня все равно поймают. Надо было остаться в школе. По крайней мере, на одну проблему меньше – не нужно бегать. Точнее уже на две проблемы меньше, ведь Глеб и его друзья получили по заслугам.

Я прошел через заросли леса, полностью испачкав обувь. Выйдя на асфальт, я остановился. Куда идти? Где меня ждут? Я вдруг понял, что одинок в этом мире. Теперь даже Юля оттолкнет меня. И я пойму ее. Зачем я вообще появился на свет? В чем моя миссия? Ведь каждый человек рожден для чего-то. Чтобы после себя что-то оставить. Что оставил я? Гору трупов, море всяких ядов? Не самая лучшая жизнь. Хотя я и не выбирал. Просто пришел и вскоре уйду. Но куда? В тюрьму? Я не хочу. Теперь мне стало понятно, что я боюсь. Раньше я не признавал это, но теперь боюсь. Да, мне надо сдаться.

Хотя я могу закончить все прямо сейчас. У меня есть с собой еще один шприц со смертельным зельем. Закончить жизнь самоубийством? А что дальше? Ад? Все самоубийцы попадают в ад. Без шансов и вариантов. И я тоже? Конечно, и я попаду. Хотя если меня собьет машина или я упаду и сломаю шею, то я все равно попаду в ад. Сомневаюсь, что за список моих грехов меня отправят в рай. Рай… Ад… Что за бред? Если они вообще есть. А если и есть, то неужели он хуже того ада, в котором я жил?

Я закатал рукав чуть выше локтя и немного похлопал по венам. Достал шприц. Мое сердце начало сильно колотиться. Воткнув иглу в вену, я уже собирался ввести жидкость, как вдруг вздрогнул от голоса сзади:

– Не надо, чувак. Это убьет тебя, – я обернулся и увидел молодого парня, лет двадцати семи. Он был в потрепанной куртке, немного засаленных джинсах. На его лице явно можно прочитать, что он наркоман со стажем. – Я вот пытаюсь соскочить с иглы. Это сложно.

– Не лезь ко мне, – дерзко ответил я и отвернулся.

– Да я-то не лезу. Просто помочь хочу.

– Мне не нужна помощь.

– Она всем нужна, чувак, только никто этого не признает. Они думают, что на них замкнулся круг. Но это не так. Нет безвыходных проблем. Просто надо найти выход, – его голос был каким-то теплым.

– Выход? В последную неделю я убил семь человек. Где найти выход из этого?

– Убил семь человек? Хм… – он странно уставился в землю и замолк.

– Вот и ты не видишь выход. Что мне остается?

– Выход всегда есть, чувак. Помни это, – он посмотрел на меня, подмигнул и ушел также внезапно, как и появился.

А я остался стоять у дерева с воткнутым шприцем в вену. Твою мать, откуда он взялся? Я только что мог со всем этим покончить…

ГЛАВА 1

                                                               Humanitatem ad pacem.

Зал суда

– Всем встать! Суд идёт!

Суд… Идет… Меня всегда забавляла эта фраза. "Суд идёт"… Сам процесс или судья? Так их трое! В одинаковых мантиях, но без париков. А жаль. Парики белого цвета на суровых мужиках выглядят забавно. Хотя сейчас мне не до смеха. Меня судят за шесть убийств…

Первый процесс. Сколько их будет? 5? 15? Не знаю. Но знаю, что много. Сколько мне дадут лет? Двадцать пять или восемнадцать. Не важно. Я сотворил страшные дела и теперь мне придется всё отрабатывать по полной, как говорится. Я готов. Страха уже нет давно. Как и нет сожаления. Есть гордость. Гордость того, что шесть человек, если их так можно назвать, которые мешали жить другим, больше нет. Точнее есть пять, но они уже никого не тронут и ничего не сделают. Что могут сделать инвалиды или овощи? Хотя они скоро тоже умрут, если не умерли уже. Мне не сообщили. Но пока они живы, единственное, что они могут – обмочиться под себя. И эта мысль греет душу. А еще греет их взгляд, последний взгляд на меня. Загнанный, испуганный взгляд. Парадокс, но сильные вроде люди, с садистскими наклонностями, если их немного прижать, становятся слабыми трусами. И наоборот – слабые люди способны сделать невероятные вещи. И я это сделал. Да! Я трус. Но это трусость прошла. Видимо у всего есть предел, как у стакана, в который заливаешь воду. Вода, подойдя к краям стакана, выходит за пределы сосуда. Так и я. Мой страх вышел за свои пределы. И кончился. Нет больше страха. Но он был, еще как был. С самого детства.

В суде прохладно, но я все равно потею почему-то. --">