Сергей Юрьевич Миронов - Сильная личность

Она не была красивой, скорее – обыкновенной. Она предпочитала мальчишеские стрижки, имевшие в разное время несколько разновидностей. То она оголяла себе затылок, то оставляла на нем мелкую поросль, то придумывала слипшиеся, сосульчатые бакенбарды, то стриглась бобриком, отчего ее торчащие волосы казались мокрыми. Из Англии она вернулась с двухцветной головой: затылок светло-желтый, цвет морского песка, все остальное – цвет какао. В ее маленьком ухе возникли три металлические сережки. Она стала исповедовать деловой стиль одежды. На ней появились объемные пиджаки, висящие как на манекене, расклешенные брюки, тупоносые туфли. В обстановке обводной коммуналки ее отточенный, надушенный облик шокировал аккуратностью. Мою нелюбовь к пиджакам и галстукам Света объясняла моим неопределенным положением в обществе, не требовавшим, по ее выражению, репрезентативности. “Это у тебя возрастное, – говорила она, скептически осматривая мой затасканный гардероб. – Альтернативный стиль хорош до определенного момента. Так в искусстве: сначала – баловство, авангард, а потом создаются произведения.” Если это сравнение я оставил незамеченным, то молчать, выслушивая упреки в педантизме, не свойственном, по ее мнению, художникам, я уже не мог. Педантом я был потому, что мой письменный стол, видите ли, своей незагроможденностью не отвечал ее представлениям о свободе творчества. Идеальным художником Света считала человека модного, немного расхлябанного, общительного, подвижного, курящего хорошие сигареты, внимающего женским советам и, главное, отдающего себя беспрекословно и целиком порывам души. В ее теории это и было выражением внутренней свободы. Света полагала, что художник не должен преодолевать себя, а должен исполнять все прихоти души и тела ради самопознания. Способен на это только внутренне свободный человек. Я почти уверен, что этих мыслей она набралась из романов Лимонова. Забыв о любви к Гессе и Набокову, она долго восхищалась “сверхактивностью” и наступательностью лимоновского героя. А сам автор приятно удивил ее выступлениями в коммунистической прессе и участием в беспорядках на улицах Москвы. Я пытался разрушить ее теорию, ставя в пример художника, вознамерившегося убить человека, а после всем рассказать, как он это делал и что при этом испытывал. “В этом случае он виновен перед законом, перед Богом, перед кем угодно, но только не перед нами, – парировала Света. – Если он готов принять адские муки ради выражения истины, добытой преступным путем, ради поисков и заблуждений, пусть только описанных гениально, не наше дело винить его в преступлении. Наше дело – прочесть и сказать: это гениальная правда или гениальная ложь!” Таким образом, в ее теории не находилось места бездарным художникам-убийцам. Людей, чей криминальный дар превышал художественный, Света без сожаления отправляла в тюрьму, при этом добавляла, что заключение – еще один метод самопознания, которого лишены многие художники на свободе. Это уже подмывало фундамент ее теории. В таком случае художник, распираемый порывами внутренней свободы, может развить свои таланты только в неполноценном обществе – там легче угодить за решетку. И для этого не надо убивать и насиловать.

Мое творчество, с точки зрения Светы, по своей природе было глубоко несвободным. “Тебе не хватает мощной идеи, – рассуждала Света за сигаретой. – Ты описываешь, но не создаешь. В твоих рассказах много лирики и совсем нет философии. Ты пытаешься размышлять через описание своих состояний. Возможно, через это ты придешь к философской лиричности, но вряд ли это современно.”

Чтобы подхватить стержневую идею, Света предлагала мне совершить серьезный поступок. Наиболее простым выходом она считала изменение места жительства. Оказывается, Обводный канал был не пригоден для творческой мастерской. По его загаженным набережным не бродили-де призраки фундаментальных идей. “Энергетика этого места чрезвычайно низка, – уверяла меня Света, стоя у кухонного окна, за которым шумели машины. – В названии “Обводный канал” есть что-то побочное, вспомогательное. Изначально его задумывали обслуживающей артерией города. Поэтому живут и работают здесь заземленные люди. Тебе нужно передвинуться поближе к историческому центру или вообще уехать из города на год-два”.

По возвращении из Лондона Света была убеждена, что мне срочно нужно ехать на Запад.

--">