Лада Ражинскас , Вика Кравцова , Оля Узянова , Ольга Каткова , Регина Тарасова , Михаил Кокин , Анна Пестерева , Оля Продан , Марина Потапова , Женя Красилова , Наташа Подлыжняк - Как (не)родные

белом халате. Инстинктивно прижимаюсь к стене – вовремя, иначе бы она сбила меня с ног. Громко-громко шепча: «Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. На аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия», она убегает по коридору, пока не скрывается в одной из комнат.

– Это Марина, – зачем-то представляет ее охранник, как будто это хоть как-то объясняет происходящее.

Заглядываю в проем открытой двери: битый, весь в сеточке трещин кафель на стенах, грязный пол, лампа на потолке. Казенный портал в загробный мир, ГБУ «Рай и ад». А что если и тот самый туннель, в конце которого свет, выложен такой же плиткой?

Охранник машинально крутит мой смартфон в руках, замирает и все-таки заходит внутрь. Следую за ним. Унылая комната, полумрак, ряды железных столов. Не сразу замечаю его – одетый в костюм труп. Глаза стеклянные, синие губы, бледная кожа, заострившийся нос, две верхние пуговицы на рубашке расстегнуты. Только почему он сидит? Разве в таком положении хоронят? Пока я ищу объяснение странной позе, мертвец ее меняет: наклоняет голову и опирается рукой на колено.

Что? Ч-Т-О? Я застываю на месте, забываю дышать. У меня сейчас работают только глаза, все остальное парализовано. Не вижу, но чувствую справа от себя охранника, который тоже окаменел. Мертвец с щелчком опускает челюсть и после невыносимо долгой паузы обращается ко мне.

– Ну здравствуй.

***

Пока я стою в оцепенении, дверь с шумом захлопывается – резкий звук встряхивает меня, возвращает ощущение тела. Это сбежал охранник, оставив меня один на один с говорящим мертвецом. Припоминаю слова молитвы, которую шептала та женщина, – теперь это не кажется мне такой уж глупой идеей.

Он все еще сидит на железном столе и слепыми, затянутыми белесой пленкой глазами смотрит на меня. С хрустом собирает окоченевшую ладонь в кулак и разжимает обратно. Выглядит жутко. Меня накрывает приступ тошноты, я с трудом справляюсь с собой.

– Ты?

– Я.

– Пришла, значит?

Ощущение тела возвращается, а вместе с ним приходит боль. Кажется, будто кто-то сжимает кулаком желудок и давит, как на тюбик с пастой. Я поднимаю глаза на мертвое лицо и не могу больше сдерживаться. Меня рвет прямо под ноги. Забрызгиваю сапоги, но чувствую себя лучше – кулак, схвативший меня, разжимается.

– Я понимаю, – смотрит на растекающуюся лужу.

Ничего не отвечаю, ищу в карманах бумажные платочки и вытираю рот. Я вижу: ему неловко. Мертвым тоже бывает неловко. Молчу и думаю, как он не похож сейчас на того, каким я его представляла. Аватарка с голым животом и шашлыком в руке – вот кто для меня этот человек. Я залазила на его страницу сотни раз, изучала посты, и все ради теплого чувства собственного превосходства. В друзьях 58 человек, вот фотография на даче за столом с салатами, тазиком мяса и трехлитровой банкой какой-то темной фигни. Перепосты каких-то бредовых текстов про РУСЬ (именно так), СО-ВЕСТЬ (именно так) и НАРОД (капсом, да). Подборка российской попсы на стене и вдруг бац – плейлист скрипичной музыки, где обязательно будет «Мелодия слез», «Мотив для души» или «Просто красивая музыка без слов». А как-то в одном посте у него встретились «Вивальди летняя гроза» и альбом «Самые сливки шансона», где была, например, такая композиция – «Я целовал тебя во снах среди берез». Прослушала ее раз семь, могла бы и больше, если бы скулы не начали болеть от смеха. Следом репост из группы «Я целуюсь лучше, чем готовлю», где публикуют список дорогих и дешевых аналогов лекарств. Снова приступ хохота. Или вот еще фразочка: «Не бегай ни за человеком, ни за трамваем. Всегда придет следующий». Ой, папа, вот тут ты прав. Твоя страница «ВКонтакте» лучше всякой терапии. Смотришь на это все и думаешь: хорошо, что ты нас бросил. Мне тогда было пять.

– Так зачем ты пришла?

Не знаю, что ответить, я не готовилась к разговору. Последний раз мы с тобой общались восемнадцать лет назад, ты мне говорил: «Не закрывай телик» или «Не ори, ничего не слышно». После тоже не задалось. Ты присылал мне телеграммы на дни рождения, в них всегда было одно и то же: «ПОЗДРАВЛЯЮ ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ЦЕЛУЮ ОТЕЦ». Меня так бесила эта пропавшая буква «С»: раз в год ты не мог сказать мне даже одного законченного предложения. А еще слал коробки конфет, которые нужно было получать на почте. Каждый раз я обещала себе, что не пойду за ними, и каждый раз шла – я любила конфеты, а мы жили бедно.

Когда училась в институте, ты добавился в друзья во --">