Виктор Ильич Коган - Покемоны и иконы

посмотрел вниз. На лавочке кому-то перемывали кости пенсионерки, сосед ковырялся под капотом своей «Нивы», а в песочнице малышня обсыпала друг друга песком. Двор жил своей обычной жизнью. Но сверху эта жизнь выглядела совсем иначе. Во всех смыслах я был выше тех забот, что окружали меня внизу. Люди и предметы были игрушечными, легко можно было двумя пальцами прижать кого-нибудь, стоило только протянуть руку, универмаг уже не казался таким далеким, а небо, оно вдруг стало таким близким, что, казалось, вот-вот облако могло задеть шевелюру. Я стоял, очарованный, и завидовал птицам. От внезапно накатившего на меня счастья я даже на секунду закрыл глаза, чтобы всей грудью вдохнуть свежий воздух.

Когда стоишь, например, на бордюре и смотришь вниз на поверхность дороги, что всего в двадцати сантиметрах от твоей подошвы, глаза можно закрыть, и ничего не произойдёт. Ты будешь твердо стоять, не шелохнувшись. А когда под тобой уже двадцать метров, представить себя стоящим на бордюре крайне затруднительно. Закрывать глаза, стоя на краю пропасти, опрометчиво. Стоит на мгновение ослабить контроль и… бах! Или – шлёп! Звук будет зависеть от того, чем ты набит: динамитом или дерьмом. Я почувствовал, как стал терять равновесие. Неожиданно край старого шифера подо мной лопнул. Колени подкосились, и тело стало заваливаться набок. От внезапного страха я ещё сильней зажмурил глаза. Вдруг через черноту век поплыли радужные круги, меж которых, как кадры старой кинохроники, замелькали серая крыша, голубое небо, высокие сосны, клумбы у подъезда – отрывисто, смазано, будто вот-вот плёнка оборвется…

Она сидела у огромного окна и трубочкой помешивала латте в высоком стакане. В её светлые русые волосы были вплетены солнечные зайчики, что отражались от глянцевого экрана телефона, лежащего перед ней на столике, и от начисто вымытого окна кофейни, через которое в лучах солнца блестели позолоченные купола храма. С соседнего столика мне хорошо были видны её длинные ресницы, хлопающие в такт неспешной музыке, лившейся из колонок откуда-то сверху. Алые пухленькие губы время от времени нешироко распахивались, впуская тонкую изогнутую трубочку, плотно её сжимали, а затем отпускали. Наблюдать за тем, как она пьет кофе, можно было бесконечно. Разыгравшаяся в голове фантазия вдруг заставила меня сконфузиться. Она повернула голову и посмотрела в мою сторону, как бы услышав шепот моих беззастенчивых мыслей. Как же порой нам надо мало времени, чтобы за доли секунды считать послание, уместившееся во взгляде, но как мучительно долго потом приходится его расшифровывать. Отвернувшись, она чуть заметно улыбнулась.

«Можно мне тоже в окно посмотреть?» – подошёл я к ней с совершенно идиотским вопросом.

«Так вы уже полчаса с него глаз не сводите», – подхихикнув, ответила она.

«Да, но за это время я так и не разглядел, что там», – подсаживаясь, я улыбнулся в ответ.

В тот день мы гуляли с Иркой до самого позднего вечера. Пришло лето, и воздух наполнился ароматами новой жизни, распускающихся цветов и зеленеющих газонов. Сумерки отступали все дальше в ночь, но уличные фонари по-прежнему загорались рано, бесцельно растрачивая киловатты электроэнергии.

Ирка была моложе меня на четыре года и только заканчивала школу, ей оставалось сдать ЕГЭ. Она уже знала, куда будет поступать. Видела себя юристом. Здесь мы с ней были на одной волне: я уже как два года перевёлся из шадринского педа на юридический в N. Но в отличие от меня, у неё было разложено все по полочкам. Была она из таких прилежных учениц, с хорошими манерами, в приличных шмотках. С ней даже материться рядом было стыдно. Я и не матерился. Для этого у меня была особая площадка, где можно было себе ни в чем не отказывать и не стесняться в выражениях. Это был мой канал на Ютубе. Там материться не возбранялось, поэтому большинство блогеров, кто для красного словца, кто для связки слов, щедро вставляли в свою речь короткие определения падших женщин, заменяли объяснения сложных и неразрешимых обстоятельств ёмкими словами и выражениями, имеющими женское или мужское начало, а своих виртуальных визави смело слали в пешую эротическую прогулку. Там царила свобода, на которую в реальной жизни рос дефицит.

«А ведь я заходила на твой канал», – озорно взглянув не меня, сказала она.

Она быстро перешла на ты, хотя поначалу и выкала мне. Когда ты в школе, то к разнице в возрасте относишься совсем по-иному: там два-три года --">