Елена Андреева - Похождения своевольного персонажа. Роман-фантасмагория

литературном труде. Фабула планировалась витиеватой. Главная героиня имеет бойфренда, за которого она, разумеется, собирается выйти замуж. А вот далее на каждом сюжетном завитке она сталкивается с тем, что, как и подобает любящей жене, выбирает следовать за мужем, разумеется, с готовностью отказываясь от каки-то своих желаний или устремлений. Николай Евграфович с упоением продумывал разные заковыристые ситуации, которые судьба будет то и дело подкидывать его героине, проверяя ее на верность и любовь к супругу.

Вот только женский образ никак не выстраивался. Николай Евграфович пытался представить, какой его мама была в молодости. Перед глазами всплывала черно-белая не очень четкая фотография: отец и мать, молодые, улыбающиеся, где-то на юге. Она в цветастом сарафане, он в белых широких брюках и соломенной шляпе. Но между теми людьми на фото и окружающей современностью была пропасть. Никакого подходящего прототипа из своего окружаения Николай Евграфович не видел, даже таких открытых, счастливых улыбок он припомнить не мог.

Брюнетка? Нет — резко и жестко. Блондинка? Как-то по-голливудски. Шатенка? Буднично. Неужели ярко-рыжая? Это слишком вызывающе.

А какого цвета глаза? Васильково синие? Избито. Очи черные? Еще более избито.

А фигура? Идеалная? Тонкая талия, длинные точеные ножки, гибкие руки? Все это уже надоело. Значит, должен быть какой-то изъян. Но какой? И изъян ли? Может, слагаемое индивидуальности?

И чем она будет заниматься? Николаю Евграфовичу всегда казалось, что работа с девяти до шести женщинам не подходит. Они должны заниматься чем-то не столь обременительным. Он отмел живопись, дизайн и все прочее около богемное, также он перечеркнул салоны красоты, парикмахерские, його-центры, фитнес-клубы, потому что сам мало, что знал об этих сферах. Традиционные уважаемые профессии врача и юриста казались для него слишком серьезными, и отнимали бы у героини много времени и энергии.

Размышления были прерваны тарахтеньем скутера и лаем соседской собаки. Это проехал по улице местный почтальон. Николай Евграфович задумчиво побрел к почтовому ящику. Как всегда — счета и рекламы. Он машинально перебирал в руках разноцветные листочки, зазывающие купить наимощнейший пылесос или наипитательнейший собачий корм. Независимо от рекламируемого товара, везде предлагалось моментально позвонить в call-centre. Николай Евграфович уже собирался листочки порвать и бросить в мусорную корзину. И тут у него мелькнула неожиданная мысль; его героиня будет работать в этом самом call-centre. Все сходится: работа интеллектуальная, общение с людьми есть, зарплата небольшая, и все это может быть без лишних переживаний оставлено ради семьи.

С именем Николай Евграфович никак не мог определиться, но после долгих размышлений выбрал имя Светлана. Сейчас девочек редко так называют, а во времена юности Николая Евграфовича оно было на пике популярности. Это имя казалось ему женственным, романтическим. И в то же время в ним слышалось что-то волшебное. Недаром его выбрал для своей героини Жуковский, и недором не жаловала церковь.^[3]

Постепенно Николай Евграфович вырисовывал образ героини, однако его не покидало ощущение, что в тщательно выписываемых им эпизодах действует не человек из плоти и крови, а аморфная киселеобразная сущность, которой никак нельзя было доверить выражать идеи повествования. Тем не менее, он продвигался дальше.

После трогательных и эмоциональных описаний первого свидания, походов в театр и на концерт, знакомства Светланы с родителями бойфренда и наоборот и, разумеется, родителей друг с другом Николай Евграфович отправил Светлану и ее бойфренда, для которого он выбрал твердое и мужественное имя Влад, в первую совместную поездку. Для этого он выбрал… нет, не легкомысленный Париж, и не подозрительно-таинстванную Венецию, а основательный и гордый в своем великолепии Рим.

Восхитившись Собором Св. Петра и пообедав, разумеется, в ресторане Il Pagliaccio на берегу Тибра, Светлана и Влад вернулись в отель.

Николай Евграфович целомудренно закончил главу и откинулся на спинку стула.

В памяти всплывали фотографии красавиц из журналов жены и постеров, налепленных в комнате дочери. Все они были либо в купальниках, которые не понятно, как на них удерживались, либо в нарядах, в которых не понятно, как можно двигаться, либо в доспехах, не понятно, что прикрывающих. Мозг Николая Евграфовича --">