Олег Стаматин - Хрю

развития событий. Но будто против моего ожидания ничего не происходит. Глядя друг другу в глаза мы вместе с мамой загадочно замираем посреди безлюдной улицы в окружении снежного хаоса пурги.

Постепенно мысли согреваются и приходят в движение. Разглядывая мамино красивое, но бледное и уставшее лицо прихожу к выводу, что вполне возможно мороз был ответственен за все беды, что происходили с нами в этом холодном городе. На каждом из нас мерзлота стремилась оставить свой неизгладимый след.

Мой дедушка, которого я очень любил, напился в мой пятый день рождения и замерз насмерть во дворе дома. А прошлой зимой из семьи ушел папа. У него появилась другая женщина. Переживая из-за развода родителей, младшая сестра серьезно заболела и не покидала своей кровати уже долгое время.

Наверное я был самым везучим среди родственников, потому что сибирская стужа просто лишила меня эмоций. Казалось бы это была ничтожная жертва в сравнении с другими, но я все равно сильно горевал.

А вот сильнее всех мороз затронул маму. С приходом зимы она превращалась в настоящего робота. Порой это сильно пугало. Так занимаясь делами по дому, мама часто впадала в транс, вывести из которого её было непосильной задачей. Приходилось звать бабушку. Та долго тормошила мать за плечи пока она не возвращалась к жизни. По этому поводу бабушка часто шутила, что именно поэтому от нас ушел отец. Ему надоело жить с тряпичными куклами.

Что касается моей безэмоциональности, то тут бабуля говорила, что мне повезло родиться в нужное время и в нужном месте. Я плохо понимал смысл этих слов, однако следом бабушка зачастую начинала долгий рассказ о своем детстве.

Она рассказывала, что когда-то была таким же апатичным и тихим ребенком как и я. В те далекие годы по её родной деревне гулял страшный голод уносивший в могилу целые семьи. «Это был кровавый и темный век», — часто вспоминала бабушка.

Хотя сейчас и были совсем другие времена, но нищета и голод никуда не делись. Они просто притаились и стали нападать на самых слабых. Одной из таких жертв было наше семейство.

Эти мрачные мысли резко обрываются, когда мама просыпается от оцепенения и, схватив меня за руку, полубегом спускается вниз по улице. Минуя пару темных кварталов, мы выходим к яркому потоку света, излучаемому рынком, за которым виднеется черный сгорбленный силуэт родного дома. Я прижимаю комок снега к носу, чтобы остановить кровь. Мы вновь останавливаемся и глядим вдаль.

Внезапно из пустоты, где-то на переферии взгляда, возникает наша пожилая соседка и после обмена приветствиями произносит: «Там мяско выбросили на прилавок по дешевке», затем, словно завидуя сама себе, она слегка выворачивает из пластикового пакета белесые кости, на которых едва зиждятся тонкие лоскуты мяса и хвастается, потряхивая ими перед нашими лицами. Напоследок она прощается и исчезает в зыбкой глотке подъезда.

Недолго думая, мать слегка простуженным голосом произносит: «Зайдем на рынок Баярчик, Посмотрим, а потом сразу домой», и после этих слов тут же ныряет в сторону прилавков. Будучи большим коконом из одежды, я едва успеваю вслед за родителем.

Через полминуты мы на месте. Удивительное, но пугающее место этот рынок. Со всех сторон раздаются громкие крики. Идет оживленная торговля. Разобрать что-то в этом хаосе почти невозможно. Кругом происходит столько всего и так громко, что из-за шума ни одна из случайных мыслей больше не задерживается внутри головы надолго.

Еще пару минут и мы оказываемся перед огромной очередью в мясной прилавок. Наконец мать ослабляет хватку, чтобы тут же исчезнуть в траншее из людей, что застыла перед испачканной кровью картонкой с надписью «КОСТИ».

Я остаюсь перед большим столом, на который выкладываются куски мяса и хищноватыми глазами начинаю разглядывать товар. За столом стоит огромный дядька. Он лихо рубит животную плоть на части поменьше, а затем кидает на прилавок, где уже хлопочет за продажей пышная женщина.

Матери долго нет. Я уже начинаю скучать, как вдруг на прилавок передо мной, хлюпая кровью, плюхается отрубленная свинная голова.

От ужаса я вздрагиваю и тут же отворачиваюсь, прикрывая глаза варежками. За спиной издевательски гыкает мохнатая шапка мясника.

Огромными от страха глазами ищу в толпе маму, а когда не нахожу, то стою еще несколько минут в стороне, стараясь не глядеть на жуткое зрелище. Однако постепенно любопытство берет вверх --">